«Вам нравится, когда вас унижают? Вы садомазохист, что ли?» — когда Владимир Путин произнес эти слова, я почувствовал: вся его пышная итоговая пресс-конференция была не зря. Не зря журналисты часами сидели, потрясая на вытянутых руках плакатами. Не зря лидер нации и его пресс-секретарь не имели возможности сходить в туалет. Не зря эфир федеральных каналов был так долго занят не мультфильмами и развлекательными шоу, а официальной говорильней.
Лидер международного масштаба типа Путина — это по определению политик, от которого как мячик отскакивает любой жесткий и неприятный вопрос. Такие люди словно облачены в невидимую броню, проникнуть сквозь которую не дано ничему и никому.
Но на пресс-конференции в Центре международной торговли словесные уколы журналистов вдруг достигли своей цели. Мы увидели не такого ВВП, каким он хочет казаться. Мы увидели ВВП таким, какой он есть.
Обычно президентское общение со СМИ начинается с приятных для ВВП вопросов. Типа тех, на которые он может дать, например, такой ответ: «С результатами работы хочу поздравить горняков!».
Но в четверг Путина сразу стали спрашивать о злобе дня — запрете усыновления российских сирот американскими гражданами. Причем мой коллега Александр Колесниченко не просто отказался принять президентскую аргументацию. В его вопросе прозвучала формулировка «людоедские поправки». И тут разозленный ВВП произнес свои слова про «унижение и садомазохизм».
Из президентских речений стало ясно: в основе путинских решений, которые пропечатал наш принтер (читай, Государственная дума), не столько логические аргументы, сколько эмоции. Путин в очередной раз смертельно обиделся на Америку. А обиженные люди часто говорят то, о чем впоследствии могут и пожалеть.
«О чем пекутся наши партнеры в Штатах? О правах человека в наших тюрьмах. Но у них самих-то там полно проблем. Внутри собственной страны легализовали пытки. Вы представляете, если бы у нас хоть что-нибудь такое было? С потрохами бы сожрали уже давно. Такую бы развернули по всему миру вакханалию!»
Я готов разделить справедливое негодование Владимира Владимировича по поводу лицемерия «наших партнеров» в США. Но вот почему он негативную реакцию на пытки называет «вакханалией»? И почему, говоря про Гуантанамо и Абу-Грейб, он не упомянул, скажем, отдел полиции «Дальний»?
Какая людям разница — пытают ли их нелегально или в полном соответствии с законом? Любой россиянин знает: пытки у нас официально запрещены, но в иных отделах полиции лучше не оказываться. Мне как гражданину РФ хочется, чтобы мой президент пекся именно об этом, а не о Гуантанамо.
И при чем здесь запрет на усыновление наших сирот в США? Есть вероятность, что их отправят в Гуантанамо? Уместно ли мешать в одной бочке принципиально разные вопросы?
Знаковым моментом путинской пресс-конференции следует считать и признание президента: он пока не читал текст принятого Думой ответа на «закон Магнитского». Подобное заявление по поводу столь важного документа обрекает ВВП на неизбежные сравнения с «разгневанными трудящимися» из советской эпохи с их фирменным «Пастернака не читал, но осуждаю». Но это открывает и более интригующую возможность: не захочет ли Путин, прочитав искомый документ, все-таки внести в него некие коррективы? Лазейку для этого Владимир Владимирович себе точно оставил.
Крайне любопытным оказался и путинский ответ по поводу существования в России авторитарной системы. ВВП это, естественно, гневно опроверг. Но вот как он это сделал!
Оказывается, у нас нет авторитаризма потому, что Путин в 2008 году мог легко поменять Конституцию и остаться на третий срок, но из уважения к закону этого не сделал. Но разве не именно в этом авторитаризм и заключается: хочет президент — Конституция меняется, не хочет — не меняется?
Впечатлил меня и следующий путинский пассаж: «Рано или поздно я оставлю пост президента — так же, как я оставил его четыре года назад». Помилуйте, Владимир Владимирович! Четыре года назад вы оставили свой пост чисто формально. Все нити управления страной по-прежнему остались в ваших руках. Означает ли это, что вы признаете только такой способ «ухода из власти»?
Впрочем, довольно придирок к словам. С моей точки зрения, далеко не все в «Путине без доспехов» заслуживает критики. На вопросы, которые не касались «болевых политических точек», ВВП отвечал, как правило, вполне рассудительно и адекватно.
«Президент в хорошей форме» — от чересчур частного использования это клише вызывает чувство отторжения. Но Владимир Путин действительно в хорошей форме. А чтобы эта форма стала отличной, подобные большие пресс-конференции, возможно, нужно проводить почаще — последняя, как мы помним, была в 2008 году.
Когда люди, которых президент уважает — а усыновившему ребенка Александру Колесниченко ВВП выразил свое уважение, — в глаза называют решения власти «людоедскими», Путину точно не может быть приятно. Но знаете, как это иногда бывает в жизни? Не очень приятно, зато очень полезно.
