«Растратчики» при всех понятных шероховатостях, без которых и невозможен мюзикл на русском материале, оказались очень живой, даже трепетной работой, в которой временная «сыроватость» даже приятна глазу и уху. Тем сильнее сопереживаешь главным героям-прохиндеям, чего и близко нет в пусть и отточенных, но эмоционально пустых переносах бродвейского продукта...
Начиналось все шумно, как подобает событию: куча машин ДПС, стоянка у ДК им. Горбунова забита по самое не могу; из «випов» глаз выделил Игоря Костолевского, зама министра культуры Григория Ивлиева. В фойе бесплатно раздают шампанское и соки... вкус горький, что за дрянь? «Так ведь соки у нас все с водочкой-с, — отвечает «в стиле 20-х» официант. — А вы что, за рулем-с? И ГАИ на улице-с? Тогда можно и без водки. Но — за деньги, в буфете».
Зрители, уже малость приняв, ищут, чем себя развлечь — суют головы в прорези типичных «довоенных» фотостендов, оказываясь вмиг в вицмундире или дорогом вечернем туалете... Третий звонок — озорная мелодия. Главный дирижер Сергей Иньков в яме встает за пульт, заводя увертюру; занавес...
Первый прикол с декорацией: это как будто два ролика, с одного на другой мотают «простыню», на которой — то трактир, то бордель, то кабинет главбуха в обычной московской конторе. Нэповские реалии. Сидит себе и не узнанный сразу Максим Леонидов в образе грустного, но страстного темпераментом бухгалтера Филиппа Степановича Прохорова, бывший вояка, ветеран Порт-Артура... И вот черти (а на деле — убиенные в войну царские солдаты) начинают нашептывать в танце, что неплохо бы в честь покойничков закатить тризну, пир горой... а тут еще такая оказия — главбуху вместе с кассиром (Артем Лысков) надо идти в банк, получать на учреждение зарплатные денежки числом в 12 000.
Получить-то они их получили (рассовав по 6000 в карманы), но через минуту почему-то оказались не на работе, а в кабаке, услышав от хозяина надменное: «Че надо?». «А надо нам, милейший, — закатил глаза Прохоров, — поросенка жаренного в яблочках, стерлядку свежую фаршированную, огурчики, не забудь и про штоф с водочкой...». Пока шло перечисление дореволюционной поваренной книги, хозяин клонил торс все ниже и ниже, в исступлении воскликнув: «Барин приехал!!!». Тут же в качестве официанта выбежал настоящий балетный танцовщик в фартуке и с подносом...
Однако совсем незапланированный «спектакль» случился в начале второго отделения. Наших героев один фраерок потащил на «Ленфильм», чтобы те увидали живого... нет, не Бондарчука, а Николая II. Этот самый царь по жизни — непросыхающий булочник Середа (Андрей Вальц), которого в кино позвали за типаж и умение встать в позу: «Бастуют швеи в Иваново? Подавить». И только министр его двора прошипел сквозь зубы: «Вот за это тебя и прозвали Кровавым», — как из-за кулис вышла женщина без костюма (сценического) и объявила, что света нет. Тут же в зале дали свет, а на сцене все окончательно погасло. Продюсер Давид Смелянский срочно покинул зал, желая разобраться. Через десять минут объявили длинный антракт: где-то что-то коротнуло, сценический свет перестал работать. И в туалетах света не оказалось, благо у всех с собой мобильники.
Спустя 20 минут Швыдкой вышел на сцену и пообещал, что артисты отыграют второе отделение целиком, но при «техническом свете», без софитов. Зал взорвался аплодисментами, и на очередной музыкальной здравице царю иные пытались встать....
В постановке Александра Шаврина (его же либретто) на протяжении трех часов драйв, безусловно, сохраняется, длиннот почти нет, хотя в первом действии откровенные песни путан и энергичная танец-драка лиговских с одесскими бандитами звучат тогда, когда герои уже покинули притон... но это мелкие придирки.
Ценно то, что на выходе вы легко можете напевать под нос 3–4 мелодии (композитор, разумеется, Леонидов), а это нынче роскошь немыслимая для музыкального театра. Не сказать, что есть сквозной генеральный хит, но существующие арии чудесно ложатся на игру героев, лишь добавляя их образам полноты. Что до актуальности — устроители в интервью проводили параллели с «лихими 90-ми», но в свете событий с «Оборонсервисом» публика воспринимала литературную первооснову Катаева буквально. Страшно даже подумать, что постановщики что-то знали заранее...
Вечер завершился неожиданным появлением директора Большого театра г-на Иксанова, который вместе с болгарским послом вручил Михаилу Швыдкому орден от дружественной Болгарии за вклад в культуру.
