По мнению директора Института прикладной политики Ольги Крыштановской, формирование Совета через голосование в Интернете сделало бы процедуру более открытой: «В Интернете каждый может проголосовать, и можно наблюдать за тем, как идет голосование. Я не понимаю тех людей, которые, ратуя за демократию, протестуют против этого. Такое впечатление, что им важнее всего просто занять позицию критики». На взгляд эксперта, правозащитники, раскритиковавшие инициативу Кремля, рассуждают как противники демократии: «Есть демократические подходы, а есть недемократические. Демократические — это открытость, прозрачность процедуры. Если начинаются разговоры о том, компетентен ли народ избирать, вдруг изберут не тех — так рассуждают противники демократии».
В результате в сложившейся ситуации, по мнению Крыштановской, российская власть выглядит более демократичной, чем группа правозащитников, традиционно называющая себя старейшими российскими демократами: «При Путине началась демократическая реформа политической системы. Изменили законодательство. Наша оппозиция критиковала прежний закон о партиях за то, что он не позволял регистрировать партии из-за слишком жестких требований. Изменили закон о партиях, его так либерализовали, что буквально маленькая группка людей может стать партией. Оппозиции это опять не нравится. Или вот критиковали отмену выборов губернаторов, выборы вернули — опять все не так. Сейчас история с Президентским советом. Предлагают открытое голосование, и опять не нравится. Возникает вопрос: вы реально хотите демократии или вам лично Путин не нравится? Здесь надо определиться как-то».
Проректор РЭУ имени Г.В. Плеханова, член Общественной палаты Сергей Марков соглашается с коллегой: «Владимир Путин является значительно большим демократом, нежели представители так называемого креативного меньшинства, которое присвоило себе статус креативности. Путин выступает как политик, представляющий интересы большинства. Он и по существу является более демократичным, чем российское правозащитное сообщество». Власть, — отмечает эксперт, — предложила альтернативный вариант: сформировать Совет при помощи голосования в Интернете: «И этот вариант является открытым и продвинутым. Но члены Совета выступили против по причинам очень простым. Первое, они не считают, что демократия — это власть в интересах большинства. Они понимают демократию как власть в интересах меньшинства. Они также прекрасно отдают себе отчет в том, что их не поддержит большинство общества. Поэтому они боятся голосования в Интернете».
Политолог Павел Данилин убежден, что отрицательная реакция правозащитников на продвинутую инициативу Кремля кроется в особом самовосприятии: «Члены Президентского совета считают, что именно они наделены патентным правом правозащитной деятельности и правом определять, кто именно является правозащитником. Это глубочайшее заблуждение, и надо сказать, что раньше члены Совета по правам человека кооптировались исключительно по рекомендациям, которые выдавали сами же правозащитники. То есть члены Совета по правам человека рекомендовали других членов. Понятно, что это была такая тусовка — междусобойчик, в котором все друг друга знают — «Шерочка с Машерочкой под ручку ходят».
Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов придерживается схожей точки зрения: «Российское сообщество правозащитников является элитарной структурой, а не демократической. В нем есть четкое разделение на своих и чужих, и оно подчас никак не связано с профессиональными компонентами правозащитной деятельности. Эта среда тщательно оберегает свою монополию на правозащитную повестку в нашем информационном, общественно-политическом пространстве. Поэтому расширение круга правозащитников и расширение круга людей, которые принимают решения, рейтингуя авторитеты, членами Совета воспринимается болезненно, как угроза разрушения этой специфически сложившейся монополии».
Аналогичной точки зрения придерживается член Общественной палаты Марков: «Правозащитное движение в России родилось из советского прошлого. Прежде всего оно боролось с государством, защищало права человека от государства. В
