Единственный ребенок известной башкирской правозащитницы Альмиры Жуковой, Алина, попала за решетку “благодаря” активной жизненной позиции своей матери, которая, не боясь, доказывала, что в их республике творится беспредел, система прогнила, кругом коррупция, высокопоставленные чиновники и их отпрыски занимаются сомнительным бизнесом, а подчас, абсолютно уверенные в собственной безнаказанности, по ее словам, превращаются, по сути, в настоящих бандитов.
В 2007-м Алину удалось отбить. Она провела под арестом 11 месяцев.
…Три года спустя, когда ее мать, так и не успокоившись, вплотную подошла к первым лицам наркоконтроля Башкирии, Алину, вероятно, вновь решили использовать как средство воздействия на мать и посадили снова…
Опять наркотики. Как это ни удивительно, но на родине Жуковой многие понимают, что это именно тот случай, когда дым бывает и без огня. Дочь за мать отвечает.
Башкирский мед был наисвежайший, золотой, привезенный из какого-то дальнего заповедника в трехлитровой стеклянной банке. Его надо было перекладывать в другую тару, потому что в самолет со стеклом меня не пустили бы.
Алина вызвалась мне помогать. Через полчаса мы обе были липкие, перемазанные, но довольные...
На дворе стоял октябрь 2009 года.
Я прилетала в Уфу, чтобы написать материал о нераскрытых убийствах двух девушек, в чьей гибели подозревались высокие милицейские чины (см. “МК” от 21 октября 2009 года “Родину-мать будут судить за смерть дочерей”).
Зверски замученные
Королева красоты городка Стерлитамак Света Карамова и скромная сельская школьница Гульнара Александрова. Расследования их зверских убийств в 2002 году нагло приостановили. Родных запугали.
— У нас в Башкирии на справедливость нечего и рассчитывать, — со слезами на глазах говорила мне Ольга Карамова, мать изнасилованной и растерзанной Светланы. — Я ходила в прокуратуру, в милицию, мне хохотали в лицо. Подумайте об оставшихся детях! Мы дошли до Генпрокуратуры, но бесполезно. А один адвокат, к которому мы обратились за помощью, заявил так: радуйтесь, что ваша дочка перед смертью удовольствие получила!.. Бог ему судья, через пару лет его самого расстреляли на улице…
Чужая боль. Чужое горе. Пока тебя это не касается, лучше не трогать, чтобы не перемазаться, как медом, в липкую, никакой пользы не приносящую жалость. “Моя хата с краю!”
“Обычным людям у нас в республике надеяться не на что”, — смирились со временем и родители Светы Карамовой.
Лишь семь лет спустя у несчастных людей появилась надежда, что не только убийцы девочек, но и Россия, как страна, попустительствующая высокопоставленным преступникам, ответит за содеянное. Пусть и не по справедливости, так хотя бы по закону.
В расследование вмешалась Альмира Жукова. И старые, безнадежные дела дошли до Страсбурга.
Мы познакомились, когда я пришла брать интервью у Альмиры Рашидовны по поводу тех убийств. Я знала, что Алина сама недавно вышла из-под ареста, что попала она туда в том числе и потому, что ее мать была одной из правозащитников, занимавшихся событиями в Благовещенске. Там Жукова начинала — вместе с Людмилой Алексеевой, Львом Пономаревым, Анной Политковской…
В отличие от московских правозащитников, которые в Башкирию приехали и уехали, Альмире Жуковой “было там жить”. Она не являлась тогда профессиональным юристом. По первой профессии она инженер-технолог. Характер — нордический, упрямый. Иногда, если честно, себе во вред — в сегодняшней России правды не любят и не ищут.
Тем более не для себя.
Вот какого, спрашивается, рожна, было Жуковой сразу после Благовещенска кидаться защищать жителей рядовой общаги, проданной частникам? Ну выгнали голытьбу с детьми на улицу зимой, не ее же саму…
Зачем вместе с несчастными пенсионерами из забытого городка Дюртюли бороться с их мэром, который, оскорбившись на бесконечные жалобы стариков в городскую администрацию, подал против них иск о защите своего, мэрского, достоинства — и взыскал ведь, даже не поморщившись, с каждого дедушки по двести тысяч рублей, все их пенсии за пятилетку.
— Лев Пономарев попросил меня съездить в город Мелеуз, в колонию строгого режима, там зэки в знак протеста против пыток охранников вбили себе в легкие штыри, предприняли коллективную попытку самоубийства, — продолжает Альмира. — Один из заключенных готов был дать интервью. Я помогла ему устроить пресс-конференцию, скандал вышел на уровне президента республики...
Слабое звено
Даже я, заглянувшая в Башкирию всего на несколько дней, к ужасу своему, понимала, куда попала. “Рука руку моет”, “у нас все шито-крыто”, “моя хата с краю”, “никто не станет выносить сор из избы” — этими крылатыми словами меня встречали в коридорах. Чиновники отказывались давать интервью. Вертикаль власти с острой вершиной в виде казавшегося “вечным” президента Рахимова была выстроена по всем правилам политической геометрии. Бе-зу-ко-риз-нен-но!
Нет, не у этих людей зверски насиловали и убивали несовершеннолетних дочерей, не их сыновей сделали инвалидами благовещенские менты — в их мире, в черных авто с затемненными стелами, все было хорошо. Этакая коррупционная модель России в миниатюре, ее концентрированная сыворотка, Восток — дело тонкое.
Альмира Жукова, конечно же, должна была понимать, что такое местечковая клановость и что, если она перейдет дорогу сильным мира сего, ее, возможно, уничтожат. Естественно, бить надо по самому больному — по единственной дочери.
У самой же Альмиры, несмотря на весь ее бойцовский вид, не было никакой реальной защиты.
Ну да, ее назначили замом исполнительного директора организации “За права человека” по Башкортостану. С компьютером, ксероксом и зарплатой в шесть тысяч рэ. “Помогала бесплатно, не поверишь, а с кого брать деньги? С неимущих пенсионеров?” — объясняла мне Альмира.
Она говорит, что не знает, как они ее находили — те люди, которым не на кого было больше надеяться. Но шли, шли…
А она не находила слов, чтобы им отказать.
…Занятые медом, осенью 2009-го мы почти и не разговаривали с Алиной о том, что ей пришлось пережить. Во-первых, это не было темой моей статьи.
А во-вторых, чего человека мучить — все ее неприятности, кажется, на тот момент уже остались позади…
Первое обвинение против Алины Жуковой поражало своей стандартностью. На следующий день после того, как мама замутила пресс-конференцию с зэками из Мелеуза, дочку обвинили в торговле наркотиками.
— Приятеля Алины по имени Федя схватили оперативники, — рассказывает Альмира. — Завели в подъезд, обыскали и подбросили, как он утверждает, дозу. Составили протокол, но, отпустив понятых, объяснили — на самом деле нужен не он, а дочь Альмиры Жуковой. Его вынудили участвовать в подставе против моей Алины, потому что у него был маленький ребенок и безработная жена. Парень пришел к нам в гости и попросил дочку переотдать за него старый долг. Дочка согласилась. На улице Алину повязали. У нее на руках оказались помеченные купюры, а в кармане несколько граммов марихуаны. Сами понимаете, при задержании ей могли подбросить все что угодно…
“Предатель” Федя напился и вечером поведал жене, какая он сволочь. Жена заставила мужа идти в милицию. На суде он защищал Алину и говорил, что его заставили ее подставить.
Понадобилось вмешательство столичных адвокатов и Общественной палаты, программы на радио “Эхо Москвы” — для того чтобы девушка все же вышла на свободу.
“Когда Алинка первый раз после случившегося поехала отдыхать в Турцию, она все боялась, что ее задержат на границе; море, солнце, пальмы — после тюремных нар они казались ей сказкой”, — вздыхает правозащитница.
Однако самое страшное ждало впереди.
Я не знаю, насколько в душе Альмира хотела бы воздать по заслугам наркоконтролю республики за то, что они “сотворили” с ее дочерью, — в заключении Алина заразилась гепатитом — но когда в руках Жуковой оказались материалы, в которых непосредственно фигурировал сын второго человека УФСКН по Башкирии, женщина, не раздумывая, ринулась в бой…
Душман твоего душмана
Полковник афганской армии — из тех, кто воевал когда-то на нашей стороне. Вместе с остатками Советской Армии покинул жаркую родину и афганец Хасан Пупульзан.
Обосновался в 90-х в Уфе. “Женился на самой красивой девушке города, увидел ее однажды на улице и заманил в силок”, — рассказывает он мне по-русски, с невыносимой русской тоской в глазах.
“Делал бизнес. Все хорошо было. Дом построил, детей родил. Но сын одного большого начальника польстился на мою фирму, сделал так, будто бы я ее сам подарил. Документы подделали. Меня били. Младшего брата били. Жена шла на работу, а ее сажали в собачью будку, издевались над ней, как хотели, все у нас забрали”, — в доме Пупульзана, что построен на восточный манер, с высокими арочными дверями, с мягкими коврами, бегают дети. Мал мала меньше. Без матери.
Жена Эльвира, та самая, пойманная в силок уфимская красавица, в прошлом году родила Пупульзану пятого ребенка. Здоровая женщина — 37 лет, беременность легко перенесла, роды. Издевательств не перенесла. Собачьей будки.
“К нам гости приехали, сестра прибегает ночью: Эльвира сидит в ванной, плохо ей, — продолжает афганец свой рассказ. — Прибежал я, но поздно уже — положила жена голову на умывальник, так в одну секунду и умерла, будто заснула, отказало сердце…”
— Мне теперь нечего терять, — грозится Пупульзан. — Я воевал, я не боюсь смерти. Я поклялся разобраться с тем, кто виноват в гибели Эльвиры, все боятся связываться с этим человеком, а я не боюсь — рано или поздно он ответит по российскому закону!
Пупульзан попросил помощи у Альмиры Жуковой. Он не скрывал имени своего “душмана” — врага по-афгански, который отнял у него все, — “это сын генерал-майора наркоконтроля Виталия Мартынова!”
Между тем материалами о самом башкирском генерале Мартынове пестрит Интернет. “Сколько у него недвижимости, сколько компаний, сколько машин, денег на счетах его семьи, методы его работы, какие дела он творит, все это легко проверяется, у него власть, у него связи, у него все, — утверждает Альмира Жукова. — Так что все заявления в правоохранительные органы по его поводу, не только наши, но и других граждан, исчезают в никуда…”
Из письма президенту Медведеву Д.А. от гражданина Башкирии Лутфуллина Радика Губайдулловича:
Пользуясь обширными служебными связями отца, Мартынов-младший (…) творит свои дела, поскольку в беспрекословных “помощниках” у них подведомственные Мартынову-старшему подразделения, в т.ч. силовые структуры.
УВАЖАЕМЫЕ РУКОВОДИТЕЛИ СИЛОВЫХ СТРУКТУР — Прокуратура, ФСБ, ГИБДД, МВД и т.п., приглядитесь к своим сотрудникам, ПРИМИТЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕРЫ. В противном случае мы будем вынуждены раскрыть имеющиеся факты и собрать на митинги (как в Башкирии, так и за ее пределами) тысячи людей.
Инициативная группа граждан Республики Башкортостан.
— Я занялась делом Пупульзана, выиграла суд в его пользу и… мою машину расстреляли, — продолжает Жукова. — Это произошло буквально в ста метрах от Следственного комитета республики. Я побежала искать помощи в Следственное управление СК, вышел его руководитель Касьянов. Я закричала, что меня хотят убить… Но он не придал этому значения. Впоследствии уголовное дело по этому факту было прекращено, экспертизу моего автомобиля со следами пуль никто не проводил… Впрочем, никто не отказывался от того, что машину действительно обстреляли, — как потом оказалось, это сделал сотрудник милиции, есть даже его фамилия, Демин. Якобы мы не остановились по его приказу — и он открыл огонь…
На испуг Жукову не взяли. И тогда 25 мая 2010 года ее Алина во второй раз оказалась за решеткой. Снаряд угодил в одну и ту же воронку — продажа наркотиков. Собственно говоря, а что еще могли придумать наркополицейские?
— При задержании дочери выбили два зуба, когда пытались разжать рот и, вероятно, засунуть туда какие-то препараты. От боли Алина выронила сумку, и тогда туда ей бросили спайс, синтетический наркотик. Но все было сделано впопыхах и очень топорно. На следствии нам было отказано в проведении экспертизы на наличие наркотических веществ в организме самой Алины, хотя в уголовном деле есть данные, что она была под героином, — так проверьте! Мы сами просим об этом! Нет, не хотят и не делают! Якобы на этот раз другой знакомый Алины Вахидов Салих и его девушка Анна Перепелицына, которая работала с дочкой, продавали по кругу друг другу наркотики. Анна и Салих жили вместе, зачем им была нужна моя Алина в качестве посредника? Других же покупателей в деле не нашли. Не было почему-то ни официальной контрольной закупки, ни даже меченых купюр…
Экспертиза показала, что на руках у Алины отсутствуют следы наркотических веществ, отпечатки ее пальцев на изъятом у нее пакетике тоже не обнаружили. При обыске в доме у Жуковых не нашли никаких других наркотиков. Зато забрали рабочий компьютер матери, а ноутбук дочери, что тоже странно, следствие не заинтересовал. Свидетели в зале суда пояснили — чтобы получить нужные показания, их целыми днями держали в здании наркоконтроля. Не давали пить и есть. Они написали по этим фактам обращение в прокуратуру. Жалобы проигнорировали.
Пупульзан предложил Альмире продать все его имущество, чтобы только Алину выпустили под залог, он был готов заплатить 80 миллионов рублей. Однако судья залог не разрешила.
“А недавно по башкирскому телевидению выступил Мартынов и еще до решения суда сказал, что моя дочь будет сидеть в тюрьме”.
Суд стоит
В коридоре суда не присесть — все скамейки утащили на какой-то важный процесс, люди жмутся у стены. Стоят даже старенькие бабушки, пришедшие сегодня поддержать Алину, — когда-то Альмира помогла им спасти родной двор, его хотели использовать в качестве точечной застройки.
Именно эти самые немощные старушки в прошлом году устроили митинг возле здания наркоконтроля республики, в августе, когда Жукову сотрудники милиции избили на улице и волоком затащили в машину — якобы она не являлась добровольно на допросы. После демонстраций стариков Жукову отпустили.
— Мы знаем, что наша дочка сидит из-за Алины, из-за того, что у нее такая непокорная мать, — со слезами на глазах говорит мама “подельницы” Жуковой, Ани Перепелицыной, Елена. — Но ведь кто-то должен бороться с тем, что происходит сейчас у нас в Башкирии? Это же полный беспредел!
— Моего брата Салиха, он проходит по этому делу третьим сбытчиком, тоже пытались заставить дать показания против Алины, пообещали даже изменить ему меру пресечения, но он отказался, потому что вообще ни в чем не виноват, — говорит молодой парень.
Вводят подсудимых. Все трое в наручниках. Лицо у Алины бледное, осунувшееся. Как не похожа она на радостную девушку, что перекладывала мне мед в пластмассовую банку. Будто бы целая жизнь прошла…
И у нее. И у меня. За ту статью об убитых башкирских девушках в прошлом году я стала лауреатом премии Артема Боровика.
А вот Алина…
“Ты меня помнишь?” — говорю я ей. Она кивает.
Альмира подходит к решетке. Пытается дотянуться до дочки — что-то сказать, хотя бы пожать руку.
“…Суд идет!”
— Поверьте, наше уголовное дело со всеми его неувязками и несостыковками еще идеально. В других делах, не таких важных, сотрудники башкирских правоохранительных органов даже не заморачиваются, шьют все белыми нитками — потому что точно уверены в том, что им не придется ни за что отвечать, — объясняет мне Альмира.
Свою дочь она защищает сама. А кто?
Приговор по делу Алины Жуковой должны вынести в конце апреля. Прокурор запросил 13 лет. Бежать некуда. Просить помощи не у кого.
Милицейский генерал Виталий Мартынов между тем в одночасье стал генералом полиции. А больше ничего не изменилось.
Постскриптум от правозащитницы Альмиры Жуковой:
— Мы готовы подписаться под каждым своим словом, дать открытые и под своими фамилиями показания комиссии из Москвы по поводу того, что творится сегодня в наркоконтроле нашей республики. Верховная власть в Башкирии год как сменилась, президент ушел — но силовики остались на своих местах. Мы умоляем Москву обратить внимание на то, что у нас творится, особенно сейчас, когда происходит реформа системы МВД и можно многое исправить в лучшую сторону…
Уфа—Москва
