— Александр, ваша новая работа по смыслу получилась неоднозначной и многослойной. О чем вы писали этот альбом?
— Это песни человека, который живет в начале XXI века в прекрасном городе Санкт-Петербурге, особом городе, не похожем на другие мировые столицы, со странной, необычной историей, со своим языком, со своей культурой. Это действительно уникальное место, поэтому, вероятно, и петербуржцы — не самые обычные люди.
— В песнях с этой пластинки можно услышать диалог их героя как с самим собой, так и с окружающей его реальностью. Как два этих голоса сочетаются в одной личности?
— Вот живет человек в начале XXI века в прекрасном городе. У него есть определенные жизненные устои, свое мировоззрение. Он постоянно анализирует, что происходит вокруг него, и очень часто видит, насколько сильно его взгляд не совпадает с происходящим. Из-за этого возникает трагедия и, собственно, повод для написания песни. Либо наоборот: твой взгляд абсолютно совпадает с тем, что происходит, и появляются мажорные, светлые, счастливые песни.
— А трагедия несовпадения ожиданий и действительности преодолима?
— Она проходит, но следы остаются. Например, мы сейчас говорим с вами, а фоном звучит моя песня «Всадник» — о городе, который пережил блокаду. Мы же никогда не сотрем это из нашей памяти. У меня мать пережила блокаду, это было жесточайшее испытание для людей, рассказы о нем будут еще очень долго передаваться из поколения в поколение.
— Не скажу, что к счастью, но так случилось, что название альбома оказалось сегодня до боли актуальным. Какой смысл лично вы в него вкладывали?
— «Мы не сдаемся, и мы остаемся» — вот главная мысль этого альбома. Что бы здесь ни происходило, ехать куда-то в другую страну нам скучно, потому что мы не хотим вырываться из этого культурного контекста, вписываться в новый и быть там чужестранцами. В любом случае мы будем продолжать играть здесь и ездить по России с концертами.
— На альбоме есть несколько воинственных, даже революционных по настроению песен. Тот же «Всадник», например…
— А есть «Ай лов ю!» — она очень веселая.
— И тем не менее в той непростой ситуации, которая сейчас сложилась в стране, не боитесь, что вас могут обвинить в «опасном» инакомыслии?
— Я ничего не боюсь. Моего деда расстреляли большевики. Большевики до сих пор у власти. Они могут прийти и за мной. Я к этому давным-давно готов морально. Еще раз повторюсь: мы здесь остаемся, несмотря ни на что.
— Вы считаете, музыкант должен занимать активную гражданскую позицию?
— Совершенно необязательно. Как ему хочется. Бывает, что люди вписываются в контекст времени и стремятся быть в эпицентре, а бывает — живут аскетично, но при этом рефлексируют и влияют на мир гораздо сильнее, чем те, которые стоят на трибуне или на баррикадах, призывая к чему-то.
— Как вы считаете, творец может своим словом повлиять на ситуацию в той стране, где он живет?
— Конечно. И я приведу в пример Высоцкого, который своими абсолютно свободными, раскованными песнями, стоящими поперек идеологии советской власти, эту власть в итоге расшатал. К 85-му году, к моменту перестройки и спустя 5 лет после его смерти, композиции Владимира Семеновича уже знали все в стране. В какой-то степени он «накачал» народ. Мы когда-нибудь прорвемся через все барьеры, разрушим все стены, которые существуют сегодня, наступит свобода и покой.
— То есть вы считаете, периоды культурных репрессий — временные промежутки?
— Абсолютно. И я не уверен, что сейчас все так плохо, как думают многие. Но в любом случае пример Высоцкого доказывает, что все преодолимо. Более того, он повысил IQ многих людей в стране. Когда человек выучивает наизусть хотя бы одну песню Высоцкого, он расширяет свою память, свой винчестер. Вообще, он поднимает свой интеллектуальный уровень с каждым выученным стихотворением, становится богаче во всех смыслах, здоровее — потому что автоматически понимает, что портит его состояние, а что улучшает. Поэтому учите хорошие песни и стихи наизусть, это сделает вас счастливее.
— Высоцкий сказал: «Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков». Вы видите потенциальных вожаков среди молодых ребят-музыкантов?
— К сожалению, пока нет. Сейчас — период внутреннего застоя. За последние 20 лет общество испытало шок. Полностью изменилась политическая система, система ценностей. Повернулась на 180 градусов. Нас сначала вели к социализму, а потом резко — к капитализму. Кроме того, произошел колоссальный научно-технический прогресс. Появились мобильная связь, Интернет, гаджеты. Люди элементарно перестали читать книги, потому что появился светящийся разноцветный экран, а он скорее понижает IQ, нежели повышает. Книги все-таки заставляют человека максимально сконцентрироваться на этом белом листе с черными буквами, на котором, хотя и нет никаких рисунков, есть «значки», в которых запрятан глубочайший смысл. Когда человек читает книгу, он отвлекается от действительности. Ему не должны мешать посторонние звуки и шумы. Это особый процесс, и он практически исчез из нашей жизни. Это привело к понижению интеллектуального уровня и уменьшению количества новых групп, которые несут свое высказывание. Люди не могут связать двух слов из-за того, что потеряли литературную подготовку. Они не учили стихи наизусть, не читали толстые книги. Мне повезло вырасти в 70-е годы. У меня не было ненужных, отвлекающих меня вещей. Телевизор был черно-белым, стереопроигрывателей еще не выпускали. Зато у родителей была целая библиотека. И читать меня научили в четыре с половиной года. Мне сейчас это помогает в жизни неимоверно. Учите детей читать — и обязательно учите их любому иностранному языку. Когда ты понимаешь, что один и тот же предмет имеет два разных названия, сознание и кругозор тоже расширяются. Человек, знающий иностранный язык, не будет чувствовать себя провинциалом в Европе.
— Александр, как лично вы относитесь к тому, что в России сейчас отменяются концерты украинских артистов?
— Это все абсолютный идиотизм. Если говорить о том, что происходит с группой «Океан Эльзы», мне до сих пор не верится, что люди сознательно занимаются травлей музыкантов, вставляют группе палки в колеса… До сих пор не укладывается в голове. Мне нужно узнать все в деталях, чтобы я мог комментировать ситуацию, но если она действительно такова, что выступления команды отменяются по политическим причинам, это ужасно. Тем более Вакарчук — романтик, человек, который поет о любви.
— Многие музыканты сейчас активно поддерживают «Океан Эльзы»: одни выкладывают их песни у себя на сайтах, как Земфира, другие активно высказываются по этому поводу. Может ли такая ситуация, в которой укрепляется взаимовыручка, привести к формированию какого-то нового музыкального сообщества?
— Я не знаю. В любом случае прежде всего просто важен человеческий фактор. Мы сами очень хорошо знакомы со Славой Вакарчуком, он был у нас на концертах, в гримерке, у нас теплые отношения, и он знает, что мы всегда поддерживаем его.
— Хотя сплин — состояние стагнации, но, наблюдая за тем, что происходит сейчас с вашей группой, можно сказать, что она пребывает в самом бодром расположении духа. В текстах песен слышится все больше оптимизма, легкости в звуке. Когда вы успели перейти в новое состояние?
— Мне кажется, оно всегда было таким. Если прислушаться повнимательнее, даже по моим предыдущим песням становится совершенно очевидно, что мне посчастливилось по жизни оказаться в очень хорошей компании, и все наши радостные композиции — желание развеселить своих друзей, своих близких, свою семью и многочисленных слушателей.
— При этом, наблюдая за вами на сцене, видишь перед собой поющего философа, абстрагировавшегося от реальности. Раньше в ваших выступлениях было больше драйва… Вы решили пойти по пути БГ?
— Не судите по одному или даже нескольким выступлениям. Мы бываем очень разными. Все зависит от места, от публики, от акустики… Мы показываем на концертах очень разные свои состояния, настроения, и хулиганство в том числе.
— Вы можете обозначить вектор, по которому сейчас движется группа «Сплин»?
— У нас есть базовый состав: три человека, которые вместе с первого дня жизни группы. При этом мы открыты для экспериментов. Для записи нового альбома, например, мы пригласили ребят из групп «Ленинград», «Маркшейдер Кунст», скрипачей, обросли кучей друзей, знакомых. На сегодняшний день наша команда — это оркестр, который каждый день может в десять раз увеличиться по одному звонку: «Алло, привет! Это группа «Ленинград»? Вы нам нужны завтра на студии». Причем завтра они обязательно приедут, и мы запишем нечто. Вот в чем кайф! Это чем-то похоже на «Поп-механику» Сергея Курехина.
— То есть вы верите, что музыканты могут вернуться от сугубо индивидуального творчества к практике рок-лабораторий, например?
— Не думаю. И рок-клубы, и рок-лаборатории появились в тяжелые времена, когда все музыканты были равны и находились в подполье, поэтому и тусовались вместе в братском сообществе. После перестройки с появлением рынка выяснилось, что разные группы стоят по-разному. Именно этот фактор и развел всех в разные стороны, потому что одни уехали в бесконечный тур по стране и стали востребованы, а другие так и остались сидеть дома. Между ними, естественно, возник неизбежный конфликт. Но это не трагедия, это жизнь.
