История фестиваля — пестрая и зигзагообразная. Аудитория колеблется от нескольких сотен человек на небольших площадках, как это было, например, в лондонском театре «Глобус», до нескольких сотен тысяч, съезжавшихся на опен-эйр в Абу-Даби и Сан-Франциско. За тридцать с лишним лет WOMAD прошел более 160 раз и более чем в 27 странах, в том числе в очень экстравагантных форматах. Однажды фестиваль провели под девизом «Большое музыкальное путешествие по железной дороге Австралии», когда музыканты проехались от Перта до Аделаиды через равнину Налларбор, по территории, где на сотни миль нет ни одного населенного пункта, а по пути дали концерт в местечке Пимба, в самой глубинке материка. В этом году зрителей обещают удивить диковинками, например, хранителями старейших музыкальных стилей Египта группой El Tanbura, африканской звездой Dobet Gnahore и лондонской командой, «слепленной» из музыкантов с Кубы и Ямайки Ska Cubano. Поднимутся на площадку и наши «несравненные» — Нино Катамадзе, Инна Желанная и украинская культовая рок-группа «Воплi Вiдоплясова». Сегодня «штурман» этого праздника музыки и его арт-директор Александр Чепарухин рассказал «ЗД», почему WOMAD только сейчас добрался до России, и как фестивалю уже удалось прожить долгую и счастливую жизнь.
— Александр, в чем основное отличие фестиваля от других международных опен-эйров?
— На мой взгляд, у фестиваля WOMAD, по крайней мере в России, нет пресловутой целевой аудитории, и это хорошо. Наша публика — просто люди со вкусом, открытые и любознательные, способные воспринимать хорошую музыку разных народов и разных жанров, люди любых возрастов, национальностей и социальных групп. Представление о том, что WOMAD — фестиваль так называемой world music как жанра, по-моему, уже устарело. В 80-х годах несколько английских продюсеров, промоутеров и издателей решили использовать термин world music как маркетинговую категорию, обозначающую любую этническую музыку или музыку, содержащую этнический компонент. Поскольку термин был прежде всего именно маркетинговым, определяющим, на какую полку музыкального магазина положить диски с музыкой разных стран и народов, то достаточно скоро world music стала обрастать собственными коммерческими клише. А WOMAD в последние годы как раз старается отходить от клише. Он не определяет себя как фестиваль world music, а имеет подзаголовок «The World’s Festival» (фестиваль мира). Именно благодаря такой эволюции опен-эйра я стал одним из инициаторов его проведения в России. Жанровые рамки и любые стилевые «гетто» — это не мое.
— Тем не менее были же какие-то принципы, по которым подбирался в этом году пул артистов?
— Мы руководствовались несколькими основными критериями. Во-первых, предпочтение отдавалось людям, делающим музыку искренне, а не тем, кто пытается подстроиться под шаблоны и тренды, в том числе и в сфере world music. Во-вторых, важна география. У нас будут артисты со всех континентов. В-третьих, наш фестиваль имеет подзаголовок «Мир России» — название говорит само за себя. Музыка народов России у нас представлена очень широко. Особенное внимание мы уделили Кавказу — региону, где и будет проводиться первый российский WOMAD. На фестивале будет представлена музыка и народные ремесла всех республик Северного Кавказа, а также Грузии и Армении. Наконец, важно и жанровое разнообразие. Здесь можно будет услышать все, кроме поп-музыки, академической музыки и классического джаза. Это и рок, и электроника, и этническая музыка. Элементы этники есть в творчестве очень многих артистов, которых мы привозим, но они не являются обязательным требованием. На фестивале будут и группы, исповедующие классическую, «чистую» традицию, передающуюся в почти неизменном виде от поколения к поколению, и те, кто играет современную электронную и рок-музыку, смешивает элементы различных направлений. Но и в этом случае музыканты передают дух тех мест, где они живут и творят. Например, танцуя под энергичную музыку Muyayo Rif, сразу чувствуешь, что они — именно барселонцы, представители своеобразной музыкальной традиции каталонской столицы, которой всего-то два-три десятка лет, но у нее уже есть свои яркие представители. Или рок-ветераны «Воплi Вiдоплясова» — для меня то, что они делают, квинтэссенция всей культуры современной Украины.
— Чем обусловлен выбор места?
— Провести этот фестиваль на Северном Кавказе предложил мой друг Андрей Катаев, который сейчас занимается там развитием туризма при поддержке местных властей. С Андреем мы познакомились лет десять назад у него на родине — в Красноярском крае, где у него были своя туристическая компания и фестиваль. Международной известности этого фестиваля в свое время немало способствовал Артемий Троицкий, а чуть позже — и я, став несколько лет назад его арт-директором. Позже, в Перми, когда там реализовался проект «Пермь — культурная столица», я познакомил Катаева с директором WOMAD Крисом Смитом (с Питером Гэбриелом и его компанией я тесно сотрудничаю с середины 90-х). Андрей в это время как раз собирался переезжать на Кавказ и возглавить там горный клуб. Его идею провести знаменитый международный фестиваль на Кавказе поддержал полпред Александр Хлопонин. И я принял предложение стать арт-директором этого опен-эйра. У нас было на выбор пять или шесть площадок. В итоге остановились на Пятигорске. Это «обжитая» территория у подножья горы Машук, где уже проводились различные массовые мероприятия. Она понравилась и нам, и английской команде. У нас сложился отличный коллектив организаторов — к моей слаженной команде, которая провела уже больше десятка крупных фестивалей в Казани, Перми и Москве, прибавилась бригада англичан из WOMAD Worldwide, северокавказские партнеры и несколько приглашенных сотрудников из Красноярска и Якутии. Главное — успешно провести первый фестиваль, потом все должно пойти как по маслу.
— Как там обстоят дела с инфраструктурой?
— Пятигорск — исторический курорт, там есть неплохие гостиницы, санатории. От аэропорта Минвод — 30—40 минут пути. Основными местными организаторами являются две туристические компании, которыми как раз руководит Андрей Катаев. Все интернет-ресурсы для поиска и бронирования жилья можно найти на сайте фестиваля.
— Почему за тридцать с лишним лет фестиваль только сейчас добрался до России?
— Английские основатели WOMAD несколько раз хотели привезти его Россию, но не находили здесь подходящих партнеров. В середине 90-х годов постоянным партнером Питера Гэбриела стала моя компания: мы привозили на WOMAD наших артистов, а в Россию привозили фаворитов Гэбриела и его звукозаписывающего лейбла. В свою очередь, этот лейбл стал паблишинг-компанией для наших артистов, начал заниматься их международными авторскими правами. Но тогда мне больше хотелось развивать свои собственные проекты, особенно увлекли меня фестиваль «Сотворение мира», который мы проводили с Андреем Макаревичем и Сергеем Мировым в Казани, целая серия опен-эйров в Перми — «Движение», «Музыка свободы», «VIVA CUBA!» в Москве. Сейчас же решающую роль сыграла инициатива Андрея Катаева и местных властей. Когда тебя просят о помощи и предлагают все возможности для реализации проекта, сложно отказаться. В итоге я рад, что все так сложилось, потому что в сотрудничестве с англичанами нам удалось подобрать, может быть, еще более интересный состав артистов, чем мы могли бы собрать своими силами. Опять же — как я уже говорил — у нас, похоже, складывается новый, уникальный международный продюсерский коллектив, его становление и развитие — интереснейшее дело. Кроме того, сейчас важно привлечь внимание к региону, такому проблемному и непростому. Он заслуживает того, чтобы наконец зажить мирно и спокойно, реализовать мощный потенциал социального и культурного развития. Без сомнения, выполнению этой цели будет способствовать WOMAD — культурное событие мирового значения. Это, пожалуй, самый уважаемый, авторитетный, признанный в мире фестиваль, проводить который на своей территории считают честью многие страны. Я уверен, что WOMAD и Кавказ нужны друг другу.
