Велика вероятность, что о 80-х музыка New Order может рассказать куда больше, чем бронебойные хиты Depeche Mode или Duran Duran. Они пришли к своему танцевальному року после того, как под именем Joy Division придумали пост-панк, потеряли вокалиста (Йан Кертис повесился в 1980 году) и как будто заново научились писать музыку, соединив меланхолию с электронным битом. Коллектив время от времени балансировал на грани роспуска, а после того как в 2007 году New Order покинул басист Питер Хук, у кого-то до сих пор возникают сомнения о легитимности гастролей без этой весьма важной персоны. Но с первыми звуками «Regret», «True Faith» или «Blue Monday» сомнения растворяются в потоках ностальгических слез.
Когда на сцене коллектив с карьерой длиной более тридцати лет, всегда есть опасение увидеть алчных и циничных господ из серии «снова живы для наживы». И в этой ситуации не направлять на музыкантов прожекторы, пожалуй, является весьма мудрым решением. Но, даже пряча лица в темноте, New Order умудрились очень быстро очаровать публику. Выступают они не так часто, на их концерты ходят не такие уж большие толпы, и, по крайней мере в Москве, атмосфера в Stadium.Live была такая, будто вокруг исключительно все свои. Даже несмотря на то, что на балконе сидели важные американские рокеры The Killers, которые пришли посмотреть на кумиров юности накануне своего сета на фестивале Park Live.
Выступление New Order трудно назвать изматывающим — они предлагают двадцать песен, что не так уж много, — и почти не заигрывают с публикой. Этим занимается их музыка, которая иногда действует, подобно контрастному душу. Правда, дистанция между хмурыми гитарными рифами и хулиганской рейв-вечеринкой здесь настолько короткая, что вместо холода и жары чувствовалось легкое и весьма радостное эмоциональное перевозбуждение.
Бисовка из трех кавер-версий хитов Joy Division и вовсе способна лишить чувств. «Love Will Tear Us Apart» — поет Бернард Самнер, в зале гуляет шумный восторг, на экране появляется фотография задумчивого Йана Кертиса и надпись «Joy Division — forever». И все радостно соглашаются, хотя никто в этом никогда и не сомневался.
