Режиссура Андрея Могучего — внушительный по количеству и разнообразию событий «парад аттракционов», набор изобретательных трюков, каскад формальных приемов, цитат, аллюзий, которые составляют арсенал современного перформанса. Здесь и дети в карнавально-исторических костюмах, с наклеенными бородами, и деревянные собаки, служащие мебелью, которых, впрочем, персонажи кормят чем-то, похожим на спички, приставные лестницы, девушки в современных подвенечных платьях, хор в костюмах членов Политбюро. Кажется, что режиссер испытывает некоторую неловкость от того, что его артисты заняты таким бессмысленным делом, как пение. Поэтому он все время нагружает их дополнительной работой — что-то сыпать или руками лицо закрыть — как бы спрятаться. Очень эффектно работает вынос гигантских транспарантов с ключевыми словами сцены: к примеру, «СОВЕТ ДА ЛЮБОВЬ» или «МЕД». Конечно же, используется видеопроекция — тоже с каким-нибудь тегом. Типа: ЦАРЬ. За Марфой и Дуняшей наблюдает наряженный Иваном Грозным маленький мальчик с фальшивой бородой. (Знатоки оперы помнят, какая драматичная музыка звучит в этой сцене.) Публика реагирует адекватно — смеется. Но самая веселуха пришлась на арию Лыкова, обставленную как телешоу Первого канала: огромное светящееся табло «ЛЮБОВЬ», бегущий свет по периметру черного кабинета и концертный пиджак героя, щедро украшенный электрическими лампочками. Смеху-то, смеху!
К счастью, музыка Римского-Корсакова, благодаря усилиям дирижера Михаила Татарникова и прекрасно звучащего оркестра, не стушевалась и не уступила своих прав. Она жила отдельной жизнью, и артистам приходилось существовать в двух параллельных, не пересекающихся реальностях: сценической и музыкальной. Прежде всего это удалось Светлане Мончак (Марфа) и Евгению Ахмедову, героически исполнившему партию Лыкова, превращенного создателями спектакля в участника проекта «Голос». Юлия Герцева (Любаша), не сильно обремененная режиссерскими заданиями, имела шанс просто исполнить свою роль. Но, к сожалению, короткое дыхание не позволило певице осилить кантиленность этой красивейшей партии. Однако это все — детали, не влияющие на концепцию спектакля, возможно, не слишком сопряженную с музыкой, зато по полной программе апеллирующую к сегодняшнему дню. А что важно для сегодняшнего дня? Правильно. Важно не быть серьезным. И в этом смысле новая постановка «Царской невесты» — образцовый пример истинно современного театра.
