Чехов-фест организовал гастроли «Батшевы» к 65-летию Израильского государства и предоставил уникальную возможность познакомиться с творчеством хореографа с мировым именем воочию.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
Внук выходцев из России, Охад Наарин родился в кибуце Мизра и рос в семье преподавательницы танца и актера. Был приглашен Мартой Грэхем в ее нью-йоркскую труппу, танцевал в «Балете XX века» Бежара. И, прежде чем стать худруком израильской «Батшевы», основал в Нью-Йорке собственный коллектив, а в Европе сотрудничал с Нидерландским театром танца. Все те тенденции, с которыми он сталкивался в течение своей карьеры, сплавились у него в собственный стиль, получивший причудливое наименование «гага». Разработал целый комплекс упражнений на гибкость, скорость и выносливость, а от зеркал, необходимых любому танцовщику в классе, Наарин отказался.
Спектакль «Deca Dance» — своеобразный «путеводитель» по его творчеству — составлен из хитов балетмейстера, созданных в разное время. А начинается «Deca Dance» массовым стриптизом из его популярнейшего балета «Анафаза» 93-го года, как говорят, запрещенного в Израиле. Сценический стриптиз, как и другие провокации, — излюбленная тема израильского мастера. Телесные разоблачения он может устроить под религиозные песнопения, и депутаты-хасиды не единожды требовали в кнессете прекратить осквернение святынь. На Чехов-фесте святынь, разумеется, не оскорбляли, но эпизод из «Анафазы» под песню пасхального седера с припевом «Один Бог на земле и на небе» воспроизвели. Сидящие на стульях полукругом, совсем как в бежаровском «Болеро», 18 танцовщиков в конвульсивных движениях, изгибаясь, сползая со стульев, а потом вновь на них возвращаясь, сбрасывают с себя сначала только котелки. Но дальше в воздух летят все остальные элементы одеяния ортодоксального еврея (черные башмаки, пиджаки, брюки) — пока танцоры не остаются в одном нижнем белье. В «Deca Dance» имеется и однополый дуэт под музыку из индийских фильмов, и ритуальные танцы обнаженных по пояс мужчин, что на манер воинов вымазывают лицо и тело грязью.
«Ударный» эпизод «сборного спектакля»: 13 танцоров «Батшевы» спускаются в зал и вытаскивают зрителей на сцену, устраивая с ними сеанс массовой хореографической импровизации. С одними артисты вальсируют, других ведут в танго, третьи перебиваются клубными наработками. Публика в восторге! Прав Бежар, утверждавший: «Зрители немного нам завидуют — им хотелось бы и самим быть танцовщиками, но настанет день, когда танцевать будут все».
Апофеоз той самой системы гага, что является стилистической основой всех балетов «Батшевы», явлен во втором спектакле Наарина — Sadeh21 (на иврите — трава, поле). Составлен он из эпизодов, названия которых высвечиваются на заднике: Sadeh1, Sadeh2, Sadeh3 и т.д. Эпизоды довольно скучные, сначала без музыки, под шумы, которые пронзает неприятный звук, похожий на щелчок по микрофону. Зал всякий раз от неожиданности вздрагивал.
Беспорядочные, почти неорганизованные перемещения артистов напоминали не подчиняющееся никакому закону движение броуновских частиц, но все же иногда складывались в красивую картинку. Аккомпанементом танцу в этом спектакле была не только музыка, но и нечленораздельная речь, произносимая артистом со сцены, напоминающая мычание глухонемого или приглушенные женские вопли. Сама хореография больше напоминала импровизацию. Ее хореограф и сочинил, опираясь на свою систему.
В какой-то момент зрители поддались панике: времени прошло много, а спектакль «топтался» на 6-м эпизоде. Но когда высветилось «Sadeh7–18», терпение публики было вознаграждено. В финале захватило дух при виде танцовщиков, которые то по одному, то целыми группами кидались с высокой стены точно в бездну. Этот массовый прыжок то ли в вечность, то ли в пустоту в конечном счете оправдал все длинноты действия известного хореографа.
