В России опера «Тристан и Изольда» ставилась трижды. Причем всегда в Мариинском театре. Каждый раз это было нетривиальным событием: в 1899 году — российская премьера, в 1909-м — первый опыт оперной режиссуры Всеволода Мейерхольда, в 2005-м — ломающая традицию постановка Дмитрия Чернякова. На таком фоне скромное решение, предложенное «Новой оперой», кажется очень академичным и именно по этой причине — привлекательным. Прежде всего благодаря тому, что музыка и ее сценическое воплощение существуют в гармонии и взаимной любви.
Всякий раз, когда мы «замахиваемся» на Рихарда Вагнера, возникает опасение: справятся ли музыканты со столь сложной партитурой? Оркестр под управлением маэстро Яна Латам-Кенига не просто справился, но продемонстрировал и вагнеровскую мощь, и эротическое томление, и тонкие нюансы оркестровки, и кантилену деревянных духовых. И даже сложнейшие ансамбли медных звучали достойно, что для российских оркестров (кроме Мариинского) — вообще чудо. То, что происходит на сцене, — органично дополняет музыку. Причем не иллюстрируя, а раскрывая и акцентируя музыкальные смыслы, которые у Вагнера, использовавшего в качестве метода музыкального развития лейтмотивную систему, всегда очень конкретны. Под звуки знаменитого вступления, в котором прочитывается весь ход будущей музыкальной драмы, за темным занавесом вдруг высвечивается фигура Изольды, занесшей меч над раненым Тристаном. И таких по-настоящему красивых сцен в спектакле немало. Это во многом заслуга художника по свету Айвара Салихова, сумевшего вместе с художником создать на сцене атмосферу эпохи модерна (по крайней мере как мы ее себе представляем). Статичность мизансцен — абсолютно продуманная и убедительная — компенсируется подробной работой режиссера с актерами. Они действительно не только поют, но играют свои роли, проживая этапы развития, преображения, изменения состояний, как это могли бы делать хорошие драматические артисты.
Анастасия Бабичева в партии Брангены была очень выразительна. Ее красивый глубокий тембр прекрасно сочетался с создаваемым образом — верной служанки, принявшей роковое решение и заставившей выпить героев любовный напиток вместо яда. Артем Гарнов (Курвенал) — очень эмоционален и трогателен, особенно в последней сцене, когда он отдает жизнь за своего господина. Что не помешало ему нигде не погрешить против точности интонации — музыкальной и языковой. Заглавные роли в премьерном спектакле исполнили приглашенные немецкоязычные солисты — Клаудиа Итен (Изольда) и Майкл Баба (Тристан). Честно говоря, кроме чистоты немецкой интонации, они ничем не поразили воображения. И хотя Клаудиа была очень красива в рыжем кудрявом парике, а Майкл произвел впечатление крайне интеллигентного человека, их вокальные возможности вызвали много вопросов. Итен, конечно, подкупила звонкостью голоса, способного перекрыть любое тутти (а учитывая состав оркестра, это штука нерядовая). Однако в ее голосе слышалось слишком много высоких обертонов, придающих тембру какую-то неуместную опереточность. Напротив, Баба был тускловат, не всегда слышен. Хотя и тот и другой свои роли сыграли замечательно. У «Новой оперы» заготовлен и «родной состав» — Михаил Губский и Галина Бадиковская. Услышим и их.
Немного о грустном. Спектакль идет 4 часа 40 минут. Рядовому зрителю, для которого верхом классического искусства является программа «Голос», это не осилить. Поэтому к прекраснейшему финалу оперы, называемому «Смерть Изольды», добрались две трети зала. И все равно спасибо «Новой опере» за «Тристана».
