Ужас? Безусловно. Мерзость? Дальше некуда. Даже аргумент типа: «артисты всегда интриговали, стекло толченое в сапоги сыпали» не убеждает. Потому что слишком злы и агрессивны стали люди искусства, призывающие со сцены к доброте, красоте, покаянию. Фальшью и ханжеством попахивает. Представляю, что почувствовал Белякович, когда увидел себя безглазого. Звоню ему.
— Я отношусь к этому с юмором (а голос не очень веселый — М.Р.) Я же понимаю, что я не червонец, чтобы всем нравиться. Я раскрыт на любовь, но не представляю кем надо быть, каким средневековым му…ком, чтобы до такого додуматься.
— Вы не пытались проводить расследование? Ведь кроме того, что это неприятно, такое отношение к вам свидетельствует о нездоровой обстановке в труппе, куда вы пришли год назад.
— Зачем проводить расследование? Тогда я должен был расследовать почему так внезапно тяжело заболел в прошлом году. Ни с того, ни с сего все органы стали отказывать.
— И даже говорили, что вы будто пережили клиническую смерть.
— Так оно и было: что-то с легкими случилось, потом всё остальное посыпалось.
Надо сказать, что драма им. Станиславского — ещё то местечко, худруки здесь не задерживаются. За последние несколько лет «скушали» интеллектуала Мирзоева, потом интеллигента Галибина. Вот пришел бойцовский режиссер Белякович, который за словом в карман не лезет. Да если что, то и двинуть может. Похоже, выколотыми «глазками» решили е6го предупредить и с ним разобраться.
— Почему я заболел? — продолжает Белякович, — может, на меня порчу наслали? Но я выдержал. Закалился. У меня прививка против подлецов. Сейчас работаю в полную силу, выпускаю премьеру — «Дураки» Нила Саймона. Меня актёры любят. Я же не идиот из подворотни, чтобы не понимать этого. Даю гарантию, что любят, но если есть скрытая гадина, хочу ей сказать, что меня не так-то просто сковырнуть. Я только начал в этом театре разворачиваться, а чтобы его встряхнуть, переделать, нужно три года. И что, я должен всё бросить? Что же я за падла такая, если сдамся.
Случай с Валерием Беляковичем заставляет задуматься: люди вообще, и артисты в том числе, озлоблены, агрессивны. Но это не новость. В последнее время я заметила такую тенденцию и с каждым днем она становится всё устойчивее: если премьера успешная, становится событием, публика устраивает овации и скупает билеты, тем больше злобных, даже хамских комментариев появляется к газетным и интернет-рецензиям. По тону, по лексике понятно, что пишут однозначно не зрители, а те, кто внутри театра. Выпустил потрясающего «Евгения Онегина» Римас Туминас в Вахтанговском — все комментарии с национальными оскорблениями. В Пушкинском театре «Добрый человек из Сезуанна» Бутусова тоже огрёб массу оскорблений в адрес режиссера и актеров. Комментаторы не радуется за успех театра. В расчет не принимается даже экономический фактор - спектакль-событие будет кормить труппу, и их в том числе.
Кто эти писатели? Артисты, не занятые в шумных премьерах и завидующих своим коллегам? Никчёмные работники закулисья, у которых от безделья много свободного времени? Конечно, не все артисты пышут злобой, не все сукины дети, но... Миф, что они точно дети, зависимые от Карабаса Барабаса, рухнул окончательно. Вся эта грязь, беззастенчиво вынесенная на всеобщее обозрение, разрушает театр и, у меня нет ни малейшего сомнения, разрушит его. Только потом не надо говорить о том, что репертуарный театр погиб по чьей-то злой воле или вине. Сами не дети, постарались.
Возможно, контрактная система, о которой так много говорят, что-то изменит, вправит мозги многим. Когда худрук театра, приходя в театр не более чем на пять лет, будет формировать команду артистов, которых будет не обслуживать, а нести ответственность за них. Также как и они будут нести ответственность за него и конечный результат.
Марина РАЙКИНА.
