Вообще-то мировой премьерой увиденное можно назвать лишь отчасти. Это одноактный балет Иглинга, еще в 1982 году поставленный на звезду английского Королевского балета Энтони Дауэлла, на какое-то время вошел в репертуар всемирно известной компании. Но худруку «Кремлевского» Андрею Петрову хотелось иметь для своего театра полномасштабный двухактный спектакль, и Иглинг доставил к существующему балету предысторию. А выдающийся композитор Вангелис, являющийся не только создателем музыки к этому балету, но и автором либретто по мотивам старинной сказки, для кремлевского спектакля совершенно бесплатно эту музыку дописал.
Прежде всего разочаровало оформление. Понятно, что художник Ян Пьенковски, перенесший сюда созданные им декорации для того, давнишнего английского спектакля, мог придумать что-нибудь и поинтереснее. Создателю оформления для «Спящей красавицы» в парижском Euro Disney просто не дали развернуться. Например, обыкновенные полеты над сценой, придуманные для летучих мышей, в Кремлевском дворце оказались почему-то невозможны (хотя «Цирк дю Солей» устраивал здесь впечатляющие «воздушные» трюки). Поразила и мрачная затененность (за исключением яркого по контрасту финала) оформления спектакля, предназначенного для семейного просмотра, а значит, для детей. Но таковой оказалась концептуальная задумка: Иглинг делал балет под впечатлением одноименного фильма Жана Кокто и часто цитировал киноклассика. Из фильма позаимствована не только нарочитая чернота… Ожившие канделябры в замке Чудовища и многое другое — оттуда же.
История хореографии, как известно, знает немало постановок на этот сюжет. (У нас он переложен Сергеем Аксаковым в «Аленький цветочек».) И экс-руководителя Голландского, а потом и Английского национальных балетов также с самого начала привлекали монстры — еще за год до «Красавицы и чудовища» на музыку того же Вангелиса Инглинг поставил «Франкенштейна». Кстати, Чудовище, выведенное в этом спектакле, кажется убедительным только в исполнении Кирилла Ермоленко. Михаилу Евгенову же, вышедшему в первом составе, удается в этой роли только перевоплощение в Принца. Зато отлично справилась с хитросплетениями английского хореографа Красавица (Александра Тимофеева).
Хореография Иглинга выглядит чересчур допотопной, причем допотопность нарочитая — из балетных 80-х. Но за ней — знаменитый английский стиль, консервативный и отсылающий в своих традициях к классическому балету XIX века. Впрочем, на стиль не спишешь отсутствие хоть какой-то режиссуры, в которой много случайного. Вот манерно любующийся своим отражением в зеркале Принц, и вдруг невесть откуда взявшийся нищий оборванец бросает ему в лицо светящийся порошок, и тот, пытаясь защититься, закрывает лицо. А когда открывает, перед нами — Чудовище… После недавней трагедии с Сергеем Филиным подобный пролог к спектаклю вводит в оторопь…
Но хороши у хореографа ансамблевые танцы в первом, придуманном специально для Кремля, действии. Например, передвигающиеся на пуантах (они не только на ногах, но и на руках) олени, огромная медведица (костюм надет на двух артистов) с кувыркающимися медвежатами (напоминает борьбу нанайских мальчиков из старого номера Игоря Моисеева). Особенно великолепно трио голубей (Сергей Васюченко, Виталий Водолазский, Валерия Побединская) с замысловатыми поддержками, типичными для английского стиля.
Но истинным лакомством для балетомана оказывается и фантастическая аллегория Солнца и Луны, вставленная в дивертисмент танцев второго акта, которыми Чудовище развлекает Красавицу в своем замке. В одной только мужской вариации из этого па-де-де, с блеском исполненной Михаилом Мартынюком (а во втором составе не менее впечатляюще Егором Мотузовым), прыжков в несколько раз больше, чем в любой классической. Женская же вариация Алисы Аслановой (во втором спектакле Саори Коике) насыщена немалым количеством «вкусных» партерных деталей. Составленное по всем законам па-де-де с антре, адажио, вариациями и кодой, это слегка пародийное зрелище искупает все перечисленные недостатки постановки.
