Основными действующими лицами, по сценарию, является супружеская чета Корушовых — Даша (Екатерина Климова) и Борис (Алексей Кортнев). Все окружающие уверены, что Даша — благополучный человек. Муж — успешный бизнесмен и обеспечивает семье достаток, у них двое замечательных детей, большой дом в Подмосковье. Никто не знает, что, когда супруги остаются наедине, Борис избивает Дашу. У него постоянные приступы немотивированной ревности и неуправляемой ярости. В конце концов Даша уходит от супруга. При этом она остается без жилья, без работы и без детей, которых Борис при помощи подкупа получает под свое опекунство. Даша находит в себе силы противостоять всем неприятностям. Она не только благополучно разрешает свои проблемы, в том числе возвращает себе детей, но и открывает частный приют для таких же, как она сама, пострадавших от домашнего насилия женщин.
— Автор сценария Наталья Павловская большую часть описываемых историй почерпнула из жизни, — рассказал “МК” режиссер. — Собственно, если почитать подвальную рубрику вашей газеты, можно понять, о чем идет речь. Для нашей страны все это слишком просто и очевидно, мы уже к этому привыкли. “Бьет — значит, любит” — традиционная русская поговорка времен домостроя, который существовал испокон веков.
Снимается сцена, в которой Даша и другие беглецы запирают двери особняка, не пуская разъяренного Бориса. Тот приехал за детьми и не собирается возвращаться без них. Трагизм ситуации, взволнованные лица, суета, охи-вздохи, грохот мебели — все это моментально исчезает, как только режиссер объявляет “Стоп! Снято!”. У забаррикадированной двери задумчиво стоит Юрий Соломин — он играет сторожа особняка.
— Помню, мы с женой смотрели как-то телевизор, и она начала переключать каналы, — сокрушается Юрий Мефодьевич. — На каждом канале шел какой-то боевик. Я говорю: “Подожди!” А она мне: “Да это не тот фильм, а уже совсем другой!” Картины были настолько одинаковы, что я даже не понял, что продолжаю смотреть уже совсем другой фильм. Так здорово там все монтировалось — на одном канале ударил, на другом — упал. Теперь у нас два разных телевизора. Один повернут в мою сторону, другой — в ее.
...Екатерина Климова кого-то усердно высматривает в забранном решетками окне.
— Кать, ну чего ты там шлангом прикидываешься? — нетерпеливо спрашивает оператор.
— А у меня сейчас сцена у окна, — улыбаясь, отвечает актриса.
Пока переставляют свет и подгоняют джип Бориса, у всех актеров формируется небольшой перерыв.
— Когда мы с режиссером обсуждали роль, — рассказывает Климова, — я пыталась ему объяснить: “Ведь правда, для моей героини — это большое потрясение. Она ведь бросила все и ушла в никуда”. На что Олег искренне удивился: “А что, для такой молодой красавицы, как ты, это проблема — уйти и начать все сначала?” Режиссеру, как мужчине, казалось, что это не так уж сложно. А на самом деле большинству женщин сделать какой-то шаг в сторону очень страшно и даже нереально. И нужно поверить в себя, не побояться что-то изменить. Именно этому будет учить фильм.
Следующая сцена снимается во дворе. Борис выходит из джипа и уговорами пытается убедить Дашу отдать ему детей. А когда понимает, что ничего не получается, обкладывает фасад сеном и поджигает дом.
— Я играю мужа и отца, страшного ревнивца и идиота по большому счету, — рассказывает Алексей Кортнев. — Амплуа негодяя меня очень радует — искренне наслаждаюсь, потому что это и интересней, и проще. Быть на экране просто обаятельным равносильно тому, что ничего не надо делать вовсе. А тут приходится насиловать себя. Это интересно.
Новая сцена. Раздраженный Кортнев подбегает к заблаговременно приготовленной оператором отметке, в ярости сжимая кулаки.
— Не хочешь выходить — выкурим! — при этих словах телохранитель Бориса раскладывает сено под окнами, а Алексей поджигает импровизированную копну.
— Ну что, так тебе нравится? Не знаю, что дальше делать! Чем сцену-то заканчивать? — столь же яростно Алексей кричит в никуда.
Кто-то из съемочной группы шутливо бурчит: “Чем-чем… Рабочие!!! Тушим!!!”
