Нет, это не сладкий и не страшный сон. Пою действительно я. Хотя все эти аплодисменты, розы, самолетики, влюбленные лица — не мои. Слава богу, не мои! Потому что такой ответственности — петь почти четыре часа — я бы точно не выдержала. Все эти стандартные атрибуты славы, которые лежат на сцене и звучат в зале, они — Дианы Арбениной. А пою на сцене я просто потому, что «ночная снайперша» меня туда любезно пригласила. Разделить с ней ее успех и почувствовать вкус ее славы.
Пригласила не меня одну, нас было сто. Сто человек, отобранных из тысяч желающих вкусить хлеб звезды. Отобранных в три этапа. Самым жесточайшим образом. Лично самой Арбениной. А после обученных специально приглашенным «тренером» — дирижером Светланой Сандраковой (совершавшей буквально профессиональный подвиг), выдержавших несколько многочасовых репетиций.
«Слава богу, получилось, — скажет потом, после выступления, Диана, — мы не верили в это до самого конца. Но усилия были потрачены не зря».
А усилия были действительно огромны. Сначала из тысяч присланных со всей России фонограмм, на которых люди просто записывали свое исполнение, с помощью радийного сайта путем голосования отбирались те, кто в принципе умеет петь и понравился слушателям. Потом наступил самый серьезный этап отбора — прослушивание у самой Дианы («МК» писал об этом 18 ноября). Именно тогда, в момент подготовки репортажа, Диана по доброте душевной и предложила репортеру «МК» попробовать свои силы. Сама я бы никогда не решилась на такой эксперимент, ибо сомневаюсь, и, думаю, небезосновательно, в своих вокальных способностях. Но Арбенина смогла своей бесконечной энергией, доброжелательностью и искренней заинтересованностью вдохнуть в меня и надежду, и уверенность в конечном результате. Видимо, умение и желание учить у нее заложено где-то глубоко внутри, на подсознательном уровне.
* * *
Но не надо думать, что некоторое личное расположение звезды позволило мне не выполнять дальнейших требований, предъявляемых ко всем участникам хора. Следующим этапом работы было записать фонограмму песни, выбранной Арбениной для исполнения в сопровождении ее «снайперского хора» (именно такое название он — рокознаменный — немедленно получил). Мне прислали фонограмму-плюс (своего рода образец — то, как в итоге должна звучать песня с моим участием) известной композиции Арбениной «Кошка» с моей альтовой партией, которую надо было выучить, и фонограмму-минус (то же самое, только без моей партии), которую надо было в итоге записать со своим голосом и отправить Светлане, для того чтобы ей было в целом и общем понятно, какие трудности ее ждут на терновом тренерском пути. А сам исполнитель получил бы в ответ конкретные рекомендации, где что исправить и подтянуть. Не знаю насчет других, но лично мне самой при первом же пробном исполнении под «минус» стало понятно, что придется исправлять буквально все! Надо сказать, больше всего мне мешали записанные на минусе голоса сопрано, поющие с альтами свою партию, и... голос самой Арбениной! Посреди песни я как проклятая — ну что ты будешь делать! — забывала свою партию и начинала петь дуэтом с Дианой!
Сейчас, когда выступление уже позади, я могу признаться в небольшом подлоге. Тогда, в первый день своих репетиций дома, я так и не справилась с поставленной задачей. А чтобы все-таки выполнить задание, запустила фонограмму-минус и фонограмму-плюс синхронно, пустив плюс через наушники, и сделала свою несчастненькую фонограмму с помощью подсказки, которая лилась прямо в уши. При этом сведущая в компьютерном деле подруга порезала две записанные мной фонограммы и склеила их наиболее удачными кусками. У меня еще была крамольная мысль подтянуть пару нот на компьютере, как делают звуковики некоторым нашим, скажем мягко, обладающим несильным вокалом певицам, но на столь позорный обман я уже не пошла. После отправки фонограммы я еще несколько дней боязливо поджидала письмо с вежливым уведомлением, что голосистым «снайперам» я со своим блеянием ни фига, простите, ну совсем не подхожу, но, не получив такового, отправилась-таки на репетицию.
И вот там я впервые узнала, что такое петь! Вы думаете, петь — это открыть рот и произносить слова под музыку, растягивая их согласно заданной мелодии? Черта с два! Петь — это сначала час дышать. Дышать стоя и дышать при ходьбе. Дышать горлом и дышать животом. Превращать дыхание в звук и звук обратно в дыхание, вернее, в выдыхание. Дышать, ощущая свою макушку и свои ребра. Плеваться воздухом короткими «пфу» на счет до трех и по нарастающей до двенадцати. Слава богу, дышать у меня получалось! Как ни странно, именно это было уже полдела в процессе пения.
Следующие полдела — артикуляция. Занятия этим увлекательным процессом начинались с растягивания лица и языка. Я никогда не слышала раньше фразы «почесаться всем лицом», «расслабить его так, чтобы оно все целиком обвисло» и так далее. У нас болтались расслабленные челюсти, сворачивался в трубочку язык, губы обнажали одновременно верхние и нижние десны, череда глухих и звонких звуков металась вверх и вниз за задаваемой Светой постоянно изменяемой мелодией. Про несчастного грека с его рекой и раком я строчила не хуже пулемета! Совершенно, на мой взгляд, безумное упражнение, когда со свернутым языком надо было произносить «тр-р-р», гоняя его вверх-вниз по мелодии, мне так и не покорилось. Зато я впервые почувствовала на своей шкуре, вернее, на своем горле, что это такое — когда из правильно открытого рта (а он может быть при пении открыт неправильно, чтоб вы знали!) выходил идеальный глубокий звук. Скорее, даже не сам звук, а дыхание, рожденное диафрагмой и окрашенное в некое подобие звука. Это, как оказалось, и есть основа голоса, который приятно слушать во время пения!
И только после этого мы начинали репетировать наши партии. Вместе и по отдельности женщины-сопрано с мужскими тенорами и женщины-альты с мужскими басами. Мне казалось, мы пели очень красиво, но Света все время сопровождала этот процесс замечаниями: «фа прозвучало без души, а должно напоминать удар сердца», «фразу «с годами» вы так проорали, что мне стало страшно», «третья нота в этом фрагменте звучит на полтона ниже, слушаем заново» и так далее. К концу четвертого часа репетиции я поняла, что очень устала, а вечером несколько человек, разговаривая со мной по телефону, неожиданно спросили: «Что у тебя с голосом? Он звучит совершенно по-другому».
Вторая тренировка была точным повторением первой. Но закончилась многообещающей фразой Светы: «На следующую репетицию придет Диана Сергеевна! С ночного поезда, после гастрольного тура. Не дай бог вам не знать ваши партии! Она тогда... прямо с ноги!» Получить пинка от Арбениной я, если честно, не боялась, быть с позором изгнанной оказалось бы куда более сильным ударом! И я старательно учила свою партию до тех пор, пока в каждой встречной кошке, даже рыжей или белой, мне не начала чудиться Арбенина. Думаю, я была неоригинальна, потому что акт приемки песни в финале третьей репетиции был подписан с первого прослушивания. Более того, Диана даже умилилась результату. «Хорошо, на мне черные очки, — смущенно заметила она, — вот журналисты спрашивают: «Не стали ли вы с рождением детей более сентиментальной?» Да! Стала!.. Но никто не верит», — неожиданно резюмировала Диана. Она действительно была очень растрогана.
Но от растроганности не осталось и следа, когда на финальной репетиции (также после всех положенных упражнений по дыханию и артикуляции) хор вяло и расслабленно позволил себе выйти на сцену. Откуда в этот момент там взялась Арбенина, остается для меня загадкой. Выросла из темноты зала как из-под земли и крайне эмоционально, с употреблением сразу доводящих все до ума русского человека слов объяснила, что если кто-то будет ходить как дохлая рыба, то она лично выбросит его из хора! После такого творческого посыла хор перемещался четко, слаженно, бегом и больше не вызывал вообще никаких нареканий. А Диана сразу перевоплотилась в глазах хористов из белой и пушистой кошки в «снайпершу», которую, собственно, все и ожидали увидеть. Но обидеться на Арбенину за проявленную жесткость никому даже не пришло в голову, ведь сама она отдавалась процессу полностью. Страшно сказать, но если хор пришел на репетицию к часу и в три был отпущен до финала — отдыхать, развлекаться, а потом и смотреть концерт, — то сама Арбенина, начав репетицию именно с хора, закончила ее лишь в семь вечера, то есть в тот момент, когда в зал начали запускать зрителей. При этом не прерываясь ни на отдых, ни на перекус. И еще нашла в себе силы выйти перед концертом к прессе (смотрите видео на womanhit.ru).
* * *
...Вот наконец он, долгожданный финал. Альты стоят в левом кармане сцены, сопрано в правом и ждут своего выхода. И тут я понимаю, что я... все забыла! Все! Ноты! Мотив! Слова! Даже как дышать! Я все забыла! И — о ужас! — не только я! Все вдруг начали спрашивать друг у друга, с чего мы начинаем! Это значит... Это значит спеть под «фонограмму» (за счет соседа) у меня не получится! Никто не спасет и не поможет. Надо успокоиться и все вспомнить! Все!
...Сцена, засыпанная охапками белых роз и устланная белыми самолетиками. Аплодирующий и танцующий зал «Крокуса». Счастливая, хотя и порядком взмыленная на четвертом часу работы Арбенина. Первые такты песни, ее голос «кошка меняет цвета, черный уже не носит». Я смотрю на Диану — она в красном открытом платье — и понимаю, что мне не надо «фонограммы». Я все помню: свою партию, ее партию и даже партию недоступных диапазону моего голоса сопрано. Я пою и слышу только себя. Или это пою не я, а мы вместе, просто так странно летит по сцене звук. Понять невозможно, я только слышу, что пение очень красивое. Зритель подтверждает это овациями. Наверное, они тоже Арбениной. А может, и мои. Ну отчасти точно мои. Точнее, наши.
Между тем Арбенина финалит концерт, публика приветствует ее бисами, хористы разделяют с певицей ее успех, Диана говорит, что хор — это главное в концерте, участники — а в основном все они студенты, многие давно занимаются музыкой, поют в хорах, некоторые даже в православных, участвуют в телемузыкальных марафонах — пляшут от радости, а я думаю: почему? Почему именно это для нее — самое главное? Не аншлаг, а какой-то там полупрофессиональный хор из мальчишек и девчонок. Не потому ли, что Диана в эти дни делает колоссальный шаг от полуподпольной славы оторвы-рокерши, по которой сходит с ума молодежь, к статусу общественного деятеля, медийного лица, писателя и поэта, в конце концов певицы, которой по плечу не только пусть большие и знаменитые, но все-таки ночные клубы, но и такая пафосная, официозная, очень непростая для исполнителя площадка, как «Крокус Сити Холл», где первый же концерт Арбениной прошел с абсолютным аншлагом. Делает этот шаг и справедливо опасается потерять свои корни, те самые, которые воплотились и в танцевальном партере, которого отродясь до появления Арбениной не было в «Крокусе», и в этом самом «снайперском хоре». Ведь если корни держат тебя крепко, то верхушка может смело и расти, и развиваться, и сам черт ей не брат. И Арбенина это, видимо, подсознательно чувствует утонченной душой женщины-поэта, и хорошо понимает по-мужски развитым умом.
Смотрите фоторепортаж:
