В ступоре набираю композитору Александру Чайковскому:
— Ужас какой-то, он был очень больной человек. По-моему, даже операцию на сердце перенес. И с глазами проблемы... Давным-давно я познакомился с ним в Томске. Советовал поступать в Московскую консерваторию. Уже тогда слышал, что здоровья он слабого. Вот и случилось... Плюс, говорят, неприятности в личной жизни, сильные переживания.
...Несмотря на хрупкость здоровья (врожденный порок сердца), Георгий вел очень активный образ жизни, его едва ли не вязали за оппозиционные выступления то на Чистых прудах, то на Болотной. Но Жора был авангардистом не ради авангарда и протестантом не ради протеста. Он просто шел по жизни и в искусстве прямой дорогой, не сворачивая. Такие иногда рождаются.
— Думаю, — продолжает Чайковский, — он просто не рассчитал своих сил, оказался неосторожен. Жаль безумно. В консерватории был отличником; знания обширнейшие. Он как раз из тех, кто ушел в авангард не потому, что больше ничего делать не умел: голова его была полна идеями, пытался их воплотить. У всех полный шок. Так не должно быть.
...Посмотрите на его атмосферные рисунки в ЖЖ, на его недавние необычные рассказы. «Петр Ильич-с и Фельцман сочиняли, как это недавно выяснили ученые музыковеды, по одному методу. Одной рукой ноты пишут, а другой гладят пушистого котенка. Котенок мурчит, мяукает — и мелодии сами собой в голову приходят! Этим ученые музыковеды и объясняют столь удивительное сходство их музыки». Ирония в том, что с Оскаром Фельцманом Жора умер почти в один день...
— Я не считаю его работы только эпатажем, — говорит близкий друг и сокурсник Дорохова, композитор Владимир Горлинский. — Гошина музыка на самом-то деле очень страстна и романтична: он и сам романтик из XIX века, его ранний уход тому подтверждение. Хотя музыкальный язык очень резко контрастировал с его сутью. То, что говорится, не совпадало с тем, как говорится. От этого получался сильный эффект. Часто композиторы до конца жизни ищут себя, не понимая, что есть музыка. А Гоша знал сразу и пытался до нас донести. Но, оставаясь в музыке, не мог не идти на митинги...
«...Я вовсе не смелый человек. Я всего лишь композитор. Мне нужно лишь сочинять музыку. Однако в тот момент, когда начинают избивать моих товарищей, я не могу оставаться в стороне. Да, мне страшно, что выбьют зубы. Что сломают руку. Что не пустят за границу на исполнение своего сочинения. Что не дадут преподавать, дабы избежать «тлетворного» влияния авангардистов. Что могут дать срок на зоне... Но еще страшнее — оказаться личностью, сдавшей свои позиции. Да, при этом можно получить финансирование от «условного Суркова», можно съездить на Селигер, объяснив невразумленным, почему хорош Путин, можно получить путевку в будущее, — и не важно, что при этом ты будешь использовать ту же риторику, которую используют полувыжившие из ума профессора консерватории, или люди, говорящие, что наступила эра стабильности. Согласиться на все на это страшнее, чем 3–4 часа в автозаке и 15 суток в спецприемнике. Честность не продается. А если продается — это согласие страшнее любого заключения под стражу. Лично я не могу согласиться с таким порядком в нашей жизни. Хоть и не смелый человек...».
Прощание с Георгием Дороховым состоится 7 февраля в 11.00 в Большом зале Союза композиторов (Брюсов переулок). Похоронен он будет на Николо-Архангельском кладбище.
