Слава обрушилась на Леонида Броневого после роли шефа гестапо, группенфюрера СС Генриха Мюллера в многосерийном фильме «Семнадцать мгновений весны» Татьяны Лиозновой. Актеру тогда было 45 лет. Цитаты из его роли пошли в народ. Он снимался в картинах «Прошу слова» Глеба Панфилова, «Покровские ворота» Михаила Козакова, «Тот самый Мюнхгаузен» и «Формула любви» Марка Захарова. Работал с Анатолем Эфросом не только в театре, но и на телевидении («Всего несколько слов в честь господина де Мольера», «Борис Годунов», «По страницам журнала Печорина»), великолепно озвучивал мультфильмы («Пластилиновая ворона», «Следствие ведут Колобки»).
По счастью, он согласился сниматься в картине «Простые вещи» Алексея Попогребского, на тот момент имевшего за плечами один фильм «Коктебель».(Это сейчас Попогребского знают как режиссера фильма-лауреата Берлинского кинофестиваля «Как я провел этим летом».) Броневой оценил хорошо написанную историю об одиночестве и достоинстве пожилого человека, ведь красиво уходить и стареть дано не каждому. Он сыграл некогда знаменитого, а теперь забытого актера Журавлева. И мы лишний раз убедились в том, какой большой талант у Броневого, который, наверняка, и страшит чахлую режиссуру. Автору этих строк довелось вручать Леониду Сергеевичу премию Гильдии киноведов и кинокритков «Белый слон» за эту работу, значившуюся почему-то как роль второго плана. Но Броневому не привыкать. Свою сценическую карьеру он начинал с ролей без слов. Да и кино не раз преподносило ему пресловутый второй план, который этот выдающийся актер всегда проводил по первому разряду.
Детство Леонида Броневого прошло в довоенном Киеве. Он учился в музыкальной школе при Киевской консерватории, играл на скрипке. Его отец пережил гражданскую войну, исключение из партии, обвинения в троцкизме, дослужился до начальника НКВД УССР, был уволен и назначен начальником Киевского парка культуры и отдыха. Когда узнаешь об этом, по-особу начинаешь воспринимать легендарную роль Леонида Броневого в «Покровских воротах» Михаила Козакова – артиста эстрады и куплетиста Велюрова. После того, как отца Броневого в 1937-ом арестовали, жену и сына «врага народа» отправили в ссылку в Кировскую область. В 1941-ом они были эвакуированы в Казахстан. С 13 лет Броневой начал работать. Кем только не был – учеником пекаря, секретарем, монтировщиком декораций в кукольном театре. Сыну «врага народа» не так легко было получить образование. Пришлось поехать за ним в Ташкент, в театральный институт. А потом начались странствия по театрам станы, небольшой перерыв на учебу в Школе-студии МХАТ, и опять переезды. В Грозном Броневой сыграл Сталина, когда на XX съезде КПСС разоблачили культ личности. Гробовая тишина сопровождала появление артиста на сцене. А потом фамилию его героя изъяли, стал он называться референтом Ленина.
В московские театры Броневого долго не брали. А он после смерти жены перебрался из Воронежа в столицу с четырехлетней дочкой. Чтобы заработать на хлеб насущный, играл на деньги в домино на Тверском бульваре. И только потом стал артистом Театра на Малой Бронной, где и проработал четверть века. К Марку Захарову в «Ленком» он пришел в 1988 году. Сыграл Крутицкого в «Мудреце» Островского, Яичницу в «Женитьбе», Дорна в «Чайке», Фирса в «Вишневом саде»…
Марк Захаров: «Он сыграл Мюллера так, что получился учебник актерского мастерства»
Марка Захарова мы застали в Германии. Вот что он сказал в телефонном разговоре.
- Как отметите юбилей Леонида Броневого?
- Поскольку я в Германии, могу сказать пока только то, что в программу Андрея Малахова придут все, кто работал с Леонидом Сергеевичем и знает его. Он будет награжден Орденом «За заслуги перед Отечеством». А как отпразднуем непосредственно в театре – зависит от желания Леонида Броневого. Будем ждать его возвращения и тогда окончательно решим. Он сейчас не в Москве.
- Столько лет вас связывает! Кем Леонид Сергеевич стал для вас?
- Он стал главным, великим артистом. После «Семнадцати мгновений весны» я за ним внимательно следил, ходил на его спектакли в театр на Малой Бронной. Во время съемок фильма «Тот самый Мюнхгаузен» мы договорились и дальше работать вместе. Через некоторое время Леонид Сергеевич пришел в «Ленком», сыграл немало ролей. Может быть, и не так много, но каждая его роль, например, Фирс в «Вишневом саде», становилась главной по ходу репетиций. Потому что он всегда бесконечно интересен. У Леонида Броневого была трудная жизнь. После окончания Школы-студии МХАТ он работал во многих театрах, кого только не играл, вплоть до Ленина и Сталина. Вернулся в Москву с большим багажом человеческих и профессиональных наблюдений. И произвел отрадное впечатление на всех нас. До сих пор я с нетерпением жду его возвращения. А в «Семнадцати мгновениях весны» он сыграл Мюллера так, что получился учебник актерского мастерства. И Броневой – его автор. У него был внутренний насмешливый глаз превосходства над всеми, включая Штирлица и деятелей Третьего Рейха. Умение быть главным и при этом общаться с партнером с позиций человека, насквозь любящего того, кто находится рядом, - редкий дар и свидетельство высочайшего профессионализма. То, что мне доводится общаться с таким выдающимся артистом, - просто счастье.
Алексей Попогребский: «Мне говорили: «Да он тебя съест». Но зачем Броневому меня есть?»
- Для Леонида Сергеевича не было секретом, что изначально сценарий и роль были написаны для другого актера, который отказался. Уже началась подготовка к фильму, я находился в Санкт-Петербурге, оставалась пара месяцев до съемок. Шел активный поиск исполнителя. Несколько человек, а среди них Дуня Смирнова и художник по костюмам Саша Смолина, упомянули имя Броневого. Великолепный актер! Но было ощущение, что он во всех своих ролях скрывается за маской, как будто это не он, а его роль. А в нашем фильме нужно соприкоснуться с трогательной стороной этого человека. Тем не менее, я начал про Броневого думать. И вскоре понял, что вся история пришла к тому, что в ее центре должен быть действительно он. Переписал сценарий, все сцены со старым актером по фамилии Журавлев в соответствии с моим представлением об органике Броневого. Я увидел массу плюсов в том, что меняя роли, персонаж отчасти лицедействует, а за этим стоит невероятная трогательность его характера. Леонида Сергеевича к тому моменту живьем я никогда не видел. Но ассистент по актерам сказала, что у нее есть люди в «Ленкоме», которые могут шепнуть Леониду Сергеевичу, что со мной стоит хотя бы пообщаться. Впервые я увидел его живьем на пресс-конференции «Ленкома» в Санкт-Петербурге и убедился, что это человек с неординарным характером. В своем монологе он крепко и остроумно приложил кого-то из журналистов и режиссеров. Слухи про актеров ходят всегда, особенно про тех, с кем сложно работать. О Леониде Сергеевиче тоже говорили всякое. Любой незаурядный человек сложен. А дальше возникает вопрос: откуда эта сложность проистекает? Из капризности, мании величия, озлобленности или требовательности? После пресс-конференции я передал Броневому сценарий. А через день мы встретились в гостинице, где он остановился. И это был один из самых ответственных экзаменов в моей жизни. Я пришел со сценарием и вместо заранее обговоренных 45 минут, мы проговорили у него в номере больше двух часов. Состоялся скрупулезный, принципиальнейший разбор сценария. Сейчас я понимаю, что это был тест не только на мою адекватность, как сценариста и режиссера, и на то, в какое плавание я собираюсь пуститься, но главное - какой я человек. Выяснилось, что мы с Леонидом Сергеевичем находимся на похожих позициях относительно работы. Я считаю, что цель не оправдывает средства в режиссерской работе. То, чего ты хочешь добиться от актера, к этому надо идти вместе с ним, а не ломать его через колено. Если ты работаешь с актером, значит, веришь, что есть в нем то, что он сможет вложить в роль. Представляя себе список режиссеров, с которыми Леониду Сергеевичу довелось работать, я ощущал себя, как Максудов в «Театральном романе» Булгакова, когда он смотрел на афишу и видел свое имя рядом с Эсхилом, Софоклом и Островским. Я понял, что Броневой не терпит грубости, жесткости, переходящей в жестокость. Он говорил, что все должно быть ясно, чтобы не пришлось давать в зал титры. Для меня это один из важнейших уроков. Разговор был трудным, но оставил ощущение, что у нас все должно получиться. А в следующий раз мы встретились через три месяца, когда были сняты все сцены в Петербурге. Я был доволен тем, как у меня там все складывалось, и Сергей Пускепалис, особо не снимавшийся до этого, хорошо дебютировал. Но Леонид Сергеевич заранее сказал, что сниматься будет только в Москве. Мы нашли московскую квартиру, напоминающую питерскую. И тут все началось заново. Это ведь мой второй фильм и первый самостоятельный без Бориса Хлебникова, с которым мы снимали «Коктебель». К тому же, я ни разу не то, что в работе, а в жизни не взаимодействовал с человеком такого масштаба, как Броневой. Я трепетал. Мне говорили: «Да он тебя съест». Но зачем Броневому меня есть? Предстояло девять съемочных дней, и перед первым было паническое ощущение со сведением живота, как в мой первый в жизни съемочный день на «Коктебеле». И вдруг, начиная с первого дубля, меня отпускает. Потому что я четко понимаю, что вся легендарная требовательность этого человека, которую мы ощутили еще на подготовительном этапе, в первую очередь направлена на самого себя.
У Леонида Сергеевича - блистательная техника. В этом я убедился на спектаклях «Ленкома». Он мог тихо появиться на сцене на сороковой минуте в халате, сделать два шага, и зал замирал. Пауза, возникшая в очень шумном спектакле, стала сильным моим впечатлением до мурашек по коже. Броневой - профессионал высочайшей пробы. Когда мы монтировали материал, наш монтажер Ваня Лебедев говорил: посмотри, как он делает дубль за дублем, все рассчитано по микросекундам. Броневой – прекрасный музыкант и как по нотам воспроизводит роль. Помимо того, что он играл на скрипке, он же ходил на бульвар деньги зарабатывать аккордеоном. Мне он говорил: «Больше трех дублей я не делаю». Леонид Сергеевич никогда себе не прощает лажи. Я употребляю это слово в профессиональном смысле, не как жаргон. Музыкант сказал бы киксы. Актер – человек уязвимый. Вокруг него - операторы, художники, костюмеры, звукорежиссеры. Даже если ты сам не киксуешь, те, кто вокруг могут сделать так, что ты облажаешься капитально. Слава богу, у нас была хорошая группа. Броневой потом признался, что его подкупило то, как хорошо у нас сложился процесс. А группа с первого дня в него влюбилась. Про него ходили легенды, что он уходил с картины, долго не снимался. Как я теперь понимаю, это было связано с тем, что ему не хотелось часть своей жизни вкладывать в полную лажу. У Броневого каждая роль в кино, как выстрел, начиная с «Семнадцати мгновений весны». Леонид Сергеевич очень ее любит, с огромным уважением относится к Татьяне Лиозновой.
- А когда вы обговаривали роль, Броневой интересовался, кто такой его партнер по фильму Сергей Пускепалис?
- Интересовался. Но в пользу Сергея говорил тот факт, что он – театральный режиссер, к тому же у них оказалась общая альма-матер. Пускепалис в тот момент был главным режиссером Магнитогорского театра, а это один из первых театров для Леонида Сергеевича. С первого дня между ними что-то образовалось. Во время съемок был сложный момент. Снималась центральная сложная сцена, где у Броневого монолог. Мы с самого начала договорились, что пишем живой звук. Для Леонида Сергеевича это только плюс. Он не любит делать дублей, озвучиваться. И для меня звук, который пишется здесь и сейчас - самый честный и правильный. Большой монолог не очень получался. Мы же не машины. Съемочный день идет много часов. Я сказал Леониду Сергеевичу: отдохните, а потом сделаем главный дубль. Мы снимали в квартире, и соседи отдали часть своего жилья под гримерку, поскольку им самим было интересно все, что происходило. Леонид Броневой обычно сидел у них на кухне за чаем, рассказывал истории к удовольствию присутствующих. И после нашего разговора он пошел туда. Говорят, на нем не было лица. Он сказал: «У нас не получается роль. Мне нужно уходить». Для меня это был один из сложнейших моментов. Но мы вернулись на площадку и все сделали.
В картине есть сцена, полностью принадлежащая Броневому, где он читает стихи Тютчева. Многие считают ее лучшей. Когда Леонид Сергеевич предложил прочитать стихотворение в кадре, я пришел в ужас. Говорят же, что кино начинается там, где заканчивается текст. Я решил, что в угоду великому актеру мы снимем, а потом вырежем. А он прочитал стихи так, что стало ясно: это выведет картину на другую орбиту. В строках «Когда дряхлеющие силы Нам начинают изменять И мы должны, как старожилы, Пришельцам новым место дать…» - сошелся весь смысл фильма, всего то, что я хотел сказать. И стихи вошли в картину. Леонид Сергеевич предлагал еще прочитать четверостишие Пушкина. Но двух стихотворений фильм бы не выдержал. Леонид Сергеевич немного обиделся, как ребенок. Сколько его жизнь не бросала, а детскость в нем осталась. Некоторые старики в 25 лет, а он до сих пор молод. Ему понравился фильм, но он сказал: «Если бы я знал, Алексей, что у вас в фильме будут писать на экране, я бы отказался сниматься». А я не сам придумал эту сцену, украл ее у Хичкока.
- После фильма вы продолжали общаться?
- Мы с женой были у Леонида Сергеевича на 80-летии в ресторане «Прага». Незабываемое для меня событие. Большое застолье. Янковский еще был живой. К сожалению, я так устроен, что мне сложно поддерживать с людьми отношения. Я не контактный человек. Да и Леонид Сергеевич - человек закрытый. Для меня огромное счастье, что он впустил меня в свою жизнь.
Крылатые фразы персонажей Леонида Броневого
• Штирлиц! А вас я попрошу остаться...
(«Семнадцать мгновений весны»)
• Коли доктор сыт, так и больному легче.
(«Формула любви»)
• Заметьте, не я это предложил!
(«Покровские ворота»)
• Безобразие! Война у порога, а мы не готовы.
(«Тот самый Мюнхгаузен»)
