Вот только про Алексея Ингелевича язык не повернется повторить такую глупость. Этот маленький мужчина — не образно, а буквально метр с кепкой — живет красиво, полноценно, со вкусом. Любой самоуверенный красавец со стандартными физическими параметрами еще и позавидует ему. Алексей Ингелевич — актер театра и кино. С ним мы встретились в Амстердаме, куда он приехал на фестиваль в составе спектакля Театра наций Circo ambulante.
На завтраке в гостинице он один за столиком. Я подсаживаюсь. Он интересуется, что мне принести, а я теряюсь — это я должна помочь ему, а не он мне. А он говорит, что только по тому, в пластиковых или стеклянных стаканах подают на завтраке йогурт, можно судить об уровне отеля. Сразу видно: ценитель.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
Алексей Ингелевич — 63 года. Рост — один метр. Образование — Ленинградский государственный университет, профессия — филолог-германист. Более десяти лет снимается в кино, играет в театре. Женат.
Карлик лучше, чем подлец или сволочь
— Алексей, не обижайтесь на мой вопрос, не знаю даже как спросить, чтобы не обидеть вас...
— Любые вопросы — пожалуйста.
— Как о вас писать, то есть, извините, как вас называть? Карлик?
— Да, я — карлик. И режиссер Андрей Могучий (это он пригласил меня в спектакль Circo ambulante) говорит: «Ты же карлик, ну так что ж...»
— А карлик — это не обидно? Обижаетесь, когда так говорят?
— Нет, это уже амплуа. Когда создавали энциклопедию в Александринке и спросили, какое у меня амплуа, я написал «карлик». Я не трагик, не комик, а карлик. И ничего обидного для меня тут нет: слово есть слово. Другое дело, если бы сказали «подлец» или «сволочь». Это хуже.
— Могу себе представить, что вы пережили в детстве. Дети, особенно подростки, часто бывают жестокими.
— Здесь я, к счастью, чувствовал себя не совсем обычно для людей моего положения. У меня хорошие, заботливые родители. В школе я чувствовал себя лидером. Папа определил меня в обычную, а не специализированную школу, и я там был заводилой.
— Ничего себе. Может, еще и дрались?
— Не то чтобы дрался — я распоряжался. Два человека меня брали за руки и возили по паркету, как по трассе. У меня такие в школе были гвардейцы!
— За счет чего выбились в классные лидеры?
— Не за счет того, что сильный характер — силой ничего не победишь. Я много думал над этим: это умение приспособиться. Как и в этом спектакле: где можно — дожать.
Слушаю его — никакого пафоса про силу духа, про мужество и «как закалялась сталь». Никакого лукавства — просто «приспособился». А что оставалось делать на территории, где долгие годы ничего не было приспособлено для инвалидов — перил, пандусов, лифтов — ни-че-го!
— Авторитета мне, может быть, добавляло то, что мой папа был учителем физкультуры и такой мощный мужик — попробуй меня подразни, — продолжает Алексей. — Да я и не помню, чтобы я обижался на дразнилки. Не знаю, с тех пор это пошло или нет, но я думаю так: если ты сам добровольно утром вышел на улицу, ты не имеешь права обижаться. Или тогда оставайся дома. Но одиночество сушит и губит — факт.
Позже я сталкивался с удивительными ситуациями. Приглашаешь к себе, скажем, гостей. У меня первая жена была очень приятная женщина, но не очень приветствовала застолья. И, как сейчас помню, сидит компания, а ассистент Мельникова Ангелина (сейчас она в Америке), выпив рюмочку-другую, вдруг разоткровенничалась: «Слушай, Лешка, а ведь ты такой же, как мы». Жена потом хохотала: «Она что, думала, обезьяна рядом сидит?»
Жена спрашивает: «Опять чудовище поехал играть?»
— Как человек с филологическим образованием попал в актеры, кино и театр?
— Случайно и достаточно просто. Достаточно полдня или денек болтаться по коридорам «Ленфильма», и обязательно из какого-то кабинета выйдет ассистент режиссера и скажет: «О, вот ты-то нам как раз и нужен». Но, может, все было и не так случайно: режиссер Виталий Мельников позвал меня как германиста в картину «Царская охота» — литературно проконсультировать немецкую часть, то есть текст, который бы мог быть в устах Екатерины Второй.
— У вас хороший немецкий?
— Да, после спектакля на встрече с публикой я говорил по-немецки, для меня это проще, чем по-английски. И приятно в группе германских языков узнавать голландский. Я вот перед поездкой в Амстердам попытался вникнуть в голландский и даже выучил одно слово — «майше», то есть девушка. Вообще девушка в разных языках очень интересно звучит. В финском, например, тюття.
— Тетя?
— Нет, тюття, а по-голландски — майше...
Но мы отвлеклись. Я поработал с текстом для Мельникова, и он меня пригласил в другую картину — «Посетитель музея». Там у меня была роль маленького человека, которого с собой из Германии привезла Екатерина, и он читал ей на ночь. Оказывается, действительно был такой исторический персонаж, который напоминал ей о родине.
А самый первый фильм... Довольно случайно я оказался в руках тоже очень хорошего режиссера — Кости Лопушанского. Он позвал меня, конечно, не из-за текста, а скорее из-за моих физических особенностей: такой маленький, с претензиями руководителя, вождя. Фильмы у него мрачные — о том, что остается на Земле после катастроф с теми, кто выживает. Так вот, я был предводителем выживших, оставшихся на нашей планете. Мне показалось это очень убедительным: природа ставит эксперименты и как бы наблюдает — а что будет на Земле с такими людьми, необычными, что ли? Чужими, ведь мы и есть чужие. Я работал в проекте, который так и назывался — «Чужие».
Надо сказать, что диапазон отношения кино к моим возможным образам не очень широкий. Я когда иду на съемки, жена спрашивает: «Опять чудовище поехал играть?»
— Алексей, вы стали профи. А режиссеры берут вас не за талант, а за...
— Конечно. И это хорошо, как мне кажется, попасть в обойму за такие особенности. Почему? Меня тогда иначе воспринимают прохожие, дети, которые сначала пугаются: «Ой, мама, кто это?» И как приятно, когда мама говорит: «Мы же его по телевизору видели, сынок. Это ж гоблин в картине, помнишь?» А я еще добавляю: «Да, в сказке». — «Ой, точно. А вы настоящий? Я думал, что гоблин компьютерный». — «Ну ты же видишь...» — говорю я. Мне даже становится немножко грустно, когда меня не узнают.
— Получается, что кино и телевидение для вас — защита от социальной агрессии?
— Не то что защита... Я вообще не понимаю, от кого надо защищаться. Хочешь защищаться — сиди дома.
На рынке говорили: «Алекс приехал»
По отелю и по Амстердаму он передвигается исключительно на самокате. Я не понимаю, как он ухитряется держать руль? А он не заморачивается, толкает маленькой ножкой землю и бесстрашно летит по мостовым, точно зная, что не попадет под велосипед или трамвай.
— Можно сравнить отношение к вам на родине и за рубежом?
— За рубежом я много бываю, и здесь мне как-то грустно. Я путешествовал на своем автомобиле в Германии, Финляндии, Дании и...
— Извините, а какая у вас машина?
— Я на разных ездил — сейчас на «Фольксвагене» стареньком, к сожалению, новая машина мне недоступна. Да, она под меня полностью переделана. Я 35 лет за рулем. В трудные 90-е на рынке зарабатывал. Отлично помню, как подъезжал, выходил из машины, и торговцы говорили: «О, Алекс приехал». Никто карликом не называл, уважали.
— Да вы, Алексей, просто крестный отец.
— Да нет, что вы! Вот почему меня Могучий пригласил в свои постановки? Он знал меня еще тогда, когда я в 90-е годы из Германии машины перегонял. (Он сам в Германии жил.) В общем, понимал, что я за человек: на меня в любой ситуации можно положиться. Я и в спектакле работаю один, без дублера — не подведу. Привык выживать.
Так вот, к вашему вопросу про заграницу: когда я выхожу здесь из машины, никто внимания не обращает. Ну вышел маленький человек, размером с колесо машины, и вышел. Метр с кепкой, как пишут. И я, можно сказать, разочарован: я такой же, как все, просто ноль внимания на меня. Вот моя жена Юлечка…
Не суйся сам. Никакого успеха не будет
— Простите, Юлечка — это вторая жена?
— Нет, Юлечка — третья. Понимаю, что вы хотите спросить — да, я был трижды женат.
— Расставаться, менять партнеров — это, ну… как сказать — не боитесь остаться один?
— То же самое спрашивали мои друзья. Они говорили: «Я с одной живу столько-то лет, сил уже никаких нет. Но одному остаться тоже как-то… Тебе не страшно, Леша?» Проблемы с женщинами будут всегда. Главное, чтобы они менялись.
— Женщины или проблемы?
— Проблемы, конечно. Про женщин так не скажешь.
— Простите, Алексей, а женщины вас не боятся? Или, наоборот, ищут с вами острых ощущений?
— Конечно, боятся, особенно поначалу. Я даже на студии, прежде чем войти в комнату, приоткрываю дверь и говорю: «Так, девчата, Алекс идет, маленький актер». Я стал так делать после нескольких случаев: как-то открыл дверь, а женщины закричали. А теперь они спрашивают, услышав мой голос: «Какой такой маленький актер?» — «Сейчас увидите: маленький, удобный, компактный».
У меня знакомые низкорослые мужчины спрашивают: «Слушай, как ты знакомишься с женщинами? Ты же…» Я не знаю, что им ответить: у меня нет проблем… Я знаю, что у женщины, которая обратит на тебя внимание, должна быть личная трагедия: муж бросил или умер. Потом, я уверен, все нужно делать по знакомству, в том числе и знакомиться с женщинами. Тебя должны подать. Не суйся сам, никакого успеха не будет.
— И как вы познакомились с первой женой?
— У меня был приятель с машиной. Поездка на отдых, и в компании обязательно будет какая-нибудь одинокая женщина. И с первой мы познакомились как раз в походе — она была воспитательницей детского сада. Она привыкла с маленькими. К тому же у нее были свои дети. Вторая жена была мудрейшая женщина: первый муж у нее был алкоголик, второй — старик, а третий — сумасшедший. Она была на полгода старше меня, директор крупного магазина. И в трудные времена у нее была такая присказка: «Лелик, наступили времена, когда ты можешь пользоваться девизом: при хорошей бабе мужик всегда прокормится».
— Почему же вы расстались с мудрейшей из мудрейших?
— Я стал работать добровольным переводчиком бесплатно в Гамбурге. Была такая акция «Посылки для Санкт-Петербурга». И так получилось, что Катюша, жена, после очередного приезда ко мне в Гамбург сказала: «Лелик, надо уезжать: талоны, очереди — это не для нас». Общих детей у нас не было. У нее свой ребенок. «Лелик, нам никто не нужен, — говорила она. — Мамка моя тебя так любит…» Уговаривала меня не ездить на съемки, говорила, что нам вдвоем и так хорошо («я курочку сделала, коньячку нальем»). Я понял, что, если я с ней останусь в Германии, мне будет так хорошо, что не нужно будет работать, но детей… их нет и не будет. В общем, она уехала, живет сейчас в Германии, у нас чудные отношения. Она мне до сих пор говорит: «Лелик, зря ты не поехал. Здесь такие, как ты, маленькие дядьки на мотоциклах и машинках гоняют».
Алексей Ингелевич — живой ответ всем неинвалидам-нытикам. Тем, у которых все кругом в их несчастьях виноваты — но не они. И кто-то им все время должен: родители, государство, начальники...
А сейчас у меня дочка Танечка, ей 13 лет. Жена Юлечка ничего не может достать: я сам везде хожу, за нее подписываю бумаги, все достаю. Она на 15 лет моложе меня, очень хорошая девочка. Увидела меня еще за двадцать лет до нашей встречи: ее брат был профессиональный фотограф и снимал меня. Так что Юлечка с детства на меня насмотрелась.
— Алексей, может, вы знаете — за что мужчина любит женщину?
— За то, что он ею любуется.
— А за что женщина любит мужчину?
— За то, что она его любит.
— Сколько лет вы уже женаты?
— Пятнадцать, а дочке уже тринадцать. Дочка у меня маленькая, все унаследовала от меня. Мальчик может быть любым, я считаю, он пробьется. А девочке, конечно, очень тяжело. Хотя Танечка моя такая веселая. Мы ее отдали в обычную школу, где хулиганы и хулиганки, но с ней там играют как с куклой, ей нравится. Она тоже там распоряжается.
Я не люблю алкоголь, тем более тот, который продается
— Слушаю вас, Алексей, и диву даюсь — никаких комплексов, ни тени ощущения ущербности.
— Я что хочу сказать, судьба открывала мне разные возможности. Я и в клубе ночном работал как конферансье, стриптиз-программы вел.
— Весьма экзотично, замечу: обнаженные дамы и карлик.
— Да, интересно. Клуб был достойный, и ко мне захаживали известные люди — композитор Петров, Винокур (мы с ним до этого были знакомы). Не случайно же кто-то сказал Могучему, что есть такой человек, такой типаж. А он к тому времени ставил уже «Петербург» Андрея Белого, и поэтому я не случайно им был выбран.
Сидим с ним как-то перед спектаклем, я говорю: «Андрей, Юлечка моя уверяет, что ты не дашь мне сыграть плохо». А он: «Ты сам себе плохо не дашь сыграть». — «Но ты же фактически меня сделал». — «Ты сам себя сделал». Он мне столько дал, и теперь эта случайность встречи перешла в другое направление: вот Андрей Жолдак, режиссер, ищет маленького человека — ему нужен не просто типаж, а подготовленный артист.
— А что вы еще умеете?
— Я в этом году, в 62 года, стал бронзовым призером и медаль получил по горнолыжному спуску среди инвалидов. Представляете?
— Нет, не представляю. Но такой вам респект.
— Это было очень легко сделать. Я всю жизнь катаюсь на лыжах, а в Калининском районе, за который я выступал, нет ни одного инвалида, катающегося на горных лыжах. Поэтому я стал первым, а по городу — третьим. Горнолыжники выступают по трем группам: «интеллект», «пода» (поражение опорно-двигательного аппарата) и «глухонемые». Я очень просился в группу «интеллект», там легче выиграть, но в «интеллект» меня не пустили. Я в «поде» «бронзу» взял.
Когда путешествую, беру с собой самокат. Он не детский, не взрослый. А так у меня велосипед. Это движение, это помогает что-то быстро сделать.
— Может, вам ходить больно?
— Нет, ходить мне не больно, я привык ездить, все время катаюсь. Боли никакой нет, поэтому я такой отважный.
— Готовить умеете?
— Готовлю. Я на даче, когда живу один, готовлю себе. Это очень просто — надо знать азы здорового питания. Их очень мало, пять-шесть, и, если вам кто-то скажет, что азов сто, — не верьте.
— Ведете здоровый образ жизни?
— Стараюсь. Начинаю день с сочного фрукта, не смешиваю продукты, знаю, что для сердца мило — гречневая кашка. Сейчас просто готовить, не то что в те времена, когда готовила моя мама и с трудом доставала продукты. Да сейчас достаточно включить телевизор — и уже вкусно. Нужно есть то, что под руками. А что есть? Творог с медом, сухофрукты. Четыре апельсина в день, три помидорки в неделю, 14 арбузов в год.
— А алкоголь?
— Алкоголь? Ну это как свет выключить. А зачем выключать свет? Он у нас сам когда-нибудь выключится. Я не люблю алкоголь, тем более тот, который продается. А настоящий… его нет, он недоступен. Когда я был в санатории, профессор один сказал мне: «Люби себя, никогда не пей всякой ерунды. А то, что хорошее, — его нет». Скажем, для мужчины (простаты) очень важен херес. Но хорошего нет, значит, он исключается сам собой. Потом пить, я считаю, некультурно и не очень опрятно.
— Вы счастливый человек, Алексей?
— Конечно, счастливый. Потому что живу. Жить так здорово.
