Вынесли огромную хрустальную штуковину, напоминавшую то ли церковь, то ли гигантский флакон духов с крышкой в виде маковки купола. Но то, как лауреат принимал этот дар, скрасило все неловкости момента. Мы поговорили с генеральным директором киностудии «Мосфильм» кинорежиссером Кареном Шахназаровым еще до начала церемонии. У него было прекрасное настроение, он задорно смеялся, отвечая на вопросы, даже когда говорил о серьезных вещах.
— Карен Георгиевич, вы недавно отпраздновали юбилей, вышел ваш фильм «Белый тигр», и пошла череда вручения призов за вклад в киноискусство. Утомительное дело?
— Не могу сказать, чтобы мне было неприятно такое внимание. Я философски ко всему отношусь. Очень рад, что оказался в Минске, где у меня много друзей со времени учебы во ВГИКе. Десять лет назад я приезжал на «Листопад» еще с Олегом Янковским. А мой покойный отец принимал участие в освобождении Минска. Сейчас отец смотрит на нас сверху, и ему наверняка нравится то, что здесь происходит.
Я вырос в СССР, Беларусь для меня так и осталась родиной. К тому же я давал присягу в армии, а ее никто не отменял. Для зрителя фильм длится два часа, а для меня каждый из них — как минимум два года жизни. Вспоминаю слова Феллини о том, что если в картине есть четыре хорошие сцены, то она удалась. Вот и я подхожу к работе с такой точки зрения... Все фильмы стали для меня как одно кино. Каждый из них непременно с чем-то связан: в это время я женился, там развелся, тут опять женился, а в таком-то году родился сын. Так все и идет по жизни.
— А что происходит на подведомственном вам «Мосфильме»?
— Никита Михалков вернется из Швейцарии и продолжит у нас снимать «Солнечный удар» по Бунину. Специально для него построены большие декорации и целый корабль. Николай Лебедев завершает работу над картиной «Харламов». Наверняка получится что-то любопытное. Лариса Садилова работает над проектом «Она» про гастарбайтеров. Мне понравилась история таджикской девушки, оказавшейся в России, да и Лариса — хороший режиссер, вот мы и приняли участие в финансировании картины.
— Зато «Мы из джаза-2» обошлись без вашего участия.
— Я нормально отношусь к этой затее, но сам непосредственного отношения к фильму не имею. Мы продали права. А сценарий написал Александр Бородянский, работавший со мной на первом фильме «Мы из джаза».
— Будете теперь богатый, как Джордж Лукас, продавший «Звездные войны» компании «Дисней», переедете в Майами...
— У меня нет цели жить в Майами. Мне и в Москве хорошо. Да и деньги не такие большие, чтобы позволить себе что-то роскошное.
— Над чем дальше будете работать?
— Пока не решил. Только что мы сделали новую редакцию фильма «Исчезнувшая империя», который прошел как-то незаметно, не выстрелил. Вот и пришла в голову идея перемонтировать картину. Теперь она называется «Любовь в СССР». Получилась чисто лирическая любовная история. Первый вариант был в большей степени социальным. Думаю, будет небольшой прокат, а в основном делали фильм для телевидения.
— Недавно у нас вышло интервью Алексея Германа-младшего, где он сказал весьма жесткие слова в адрес «Мосфильма»: налаживается инфраструктура, но технологии быстро устаревают, при этом сущностные вещи не делаются, поэтому «Мосфильм» обречен.
— И старший Герман постоянно что-то говорит про «Мосфильм». Они бы лучше «Ленфильмом» занимались. Если бы старший Герман те немалые средства, полученные им от государства на последнюю картину, частично бы потратил на «Ленфильм», студия не была бы в таком плачевном состоянии, как сейчас, и не пришлось бы ее спасать. Пока «Мосфильм» — единственная студия в Российской Федерации, соответствующая самым высоким мировым стандартам. Плюс к этому она не стоит государству ни копейки. Мы не живем на бюджетные средства, как господа старший и младший Германы.
— Но проблема все-таки остается, и надо все время гнаться за технологиями.
— Гнаться вообще надо, если хочешь в этом мире существовать. Если лежать на печи, точно никуда не успеешь. Сейчас происходит революция в кино, переход на цифру. Новые реалии и технологии потребуют свежих решений. Так устроена жизнь. Весь мир этим занимается. Не понимаю, что тут вызывает удивление господина Германа.
— Русский человек всегда стремится к духовности, интеллектуальному наполнению.
— Никто с этим не спорит. Но любое интеллектуальное наполнение надо как-то реализовать, причем в современных технологических формах. Духовность хороша, когда ты ее можешь донести до кого-то. А если сидеть и ничего не делать, то она при вас так и останется. Сегодня кино — инженерно сложный процесс. Если не соответствовать духу времени, не следить за тем, что происходит в мире, то легко отстать на десятилетия, так что уже не нагонишь. Это и произошло с «Ленфильмом». Реанимировать его нельзя.
— А что с ним делать? Закрыть?
— Закрыть, потому что он запущен. Лучше уж построить что-то новое. Вы были на «Ленфильме», видели, в каком он состоянии?
— Но «Мосфильм» какое-то время назад тоже был в плачевном состоянии.
— Мы в свое время и «Ленфильму» предлагали двигаться с нами. Нам потребовалось 14 лет, чтобы привести все в порядок. Реконструкция на «Ленфильме» сводится к одному: дайте государственные деньги, а мы их потратим. На «Мосфильме» все сделано на средства, которые мы сами заработали, не потратив ни копейки государственных денег.
— Потому что Шахназаров самый умный?
— В том числе и поэтому. Самый хитрый. В течение 20 лет «Мосфильм» ни от кого ничего не получал. Мы в этом смысле живем на обочине, сами по себе. Да и вообще все так в нашем деле. Режиссер по сути — одинокая профессия, что не мешает ему дружить с людьми. У каждого из нас свой взгляд на вещи, включая кино. Я не верю ни в какие «новые волны». Все это выдумки киноведов. Андрей Тарковский не принадлежал ни к одной из «волн», как и Леонид Гайдай, который таким уж родился, что стал, возможно, лучшим комедиографом мира.
