Сказать, что это событие, — ничего не сказать. Потрясение! Именно такое чувство я испытала на этом спектакле. Потрясение как от результата, так и от всей истории, от контекста, связанного с самой пьесой и ее постановкой. Невероятно, но факт. «Он в Аргентине» переживает третье рождение. Первый раз он ставился для Ии Савиной и Натальи Теняковой. Второй — для Розы Хайрулиной и Марины Голуб. Но как это ни страшно звучит, из-за ухода из жизни актрис спектакль останавливался. Над ним как будто навис рок.
Вот что рассказал мне режиссер Дмитрий Брусникин:
— Это давняя история. Мы увиделись с Людмилой Петрушевской несколько лет назад на похоронах Ромы Козака. «Я дам вам пьесу», — сказала мне Люся и дала эту пьесу. Я прочитал. Мне понравилось. Я дал ее Ие Савиной. Ей тоже понравилось. Мы начали репетировать.
— Насколько я знаю, Дима, Ия Сергеевна уже была больна к тому времени.
— Да, она болела, не выходила из дома, и мы с Наташей Теняковой приезжали к ней домой и репетировали. Я жалею, какой же я был дурак, что не делал никаких записей, ничего не осталось от тех потрясающих репетиций. Ия Сергеевна очень плохо себя чувствовала, была слабой, но она мужественно шла к премьере.
— В главных ролях две прекрасные актрисы в возрасте. Наверное, это был бы совсем другой спектакль, нежели тот, который увидела сейчас публика, где много смеха, иронии...
— На тех репетициях мы тоже много хохотали. Там есть вещи, которые ну точно попадали именно на этих актрис. Например, Наташа говорила Ие Сергеевне: «Вы так стихи читаете, я даже не знаю, что для вас сделать». А так, как читала стихи Ия Сергеевна, никто в России не читал.
— Но Ия Сергеевна умерла. Спектакль не вышел. И вот второй спектакль «Он в Аргентине» — на этот раз с Розой Хайрулиной и Мариной Голуб.
— Это уже был второй спектакль, совсем другой. От Марины шла такая энергия, она же взрывная была. И она очень хотела, чтобы спектакль вышел. Несмотря на то что Роза в этот период очень много снималась, мы простаивали, и я сам по десять раз внутри себя отказывался от выпуска, а Марина говорила: «Нет, мы ее дождемся».
— Прости, Дима, после гибели Марины ты хотел закрыть спектакль?
— Да, я сказал себе, что больше его не будет. Но... Есть Роза... Есть ее работа... «Есть твоя работа», — сказала мне Люся Петрушевская. И ради памяти Марины, наверное, нужно было выпустить эту работу.
— Почему Чебакова, а не другая мхатовская актриса? Или, может быть, приглашенная?
— Никто, кроме Юли, я точно знаю, не смог бы за такой короткий срок войти в готовый спектакль. Она моя ученица, я ее знаю. Мы начали репетировать 17 октября и только пять дней имели на площадке. У нас было такое ощущение, что Марина Голуб помогала нам. Тем более что мы с Юлей репетировали одни, потому что Роза в этот момент была на съемках, она не могла их никак отменить.
