— Марк Григорьевич, «дуэль, проткнуть...» — стоит ли так горячиться? Сейчас многие люди в политике и в искусстве за свои слова не отвечают.
— Я уверен, так надо поступать с каждой никчемной бездарью, которая вдруг ни с того ни с сего нагло оскорбляет тебя, клевещет и пышет злобой в твой адрес.
— Давайте разберемся без эмоций. Сначала по творчеству. Вот Хилькевич пишет: «...их сценарий был создан в непереносимом для меня стиле: там кардинал Ришелье разговаривал по телефону, д’Артаньян ездил на велосипеде, а Миледи лежала на палубе парохода в спальном мешке, и в этом мешке у нее происходил секс с д’Артаньяном...»
— Ни в одном эпизоде, ни на одной странице пьесы и сценария нет и не было ничего подобного. На моем столе лежит полный текст этой работы, который наглядно доказывает полнейшую чушь этих фантазий Хилькевича, приписывающего мне нечто отсутствующее в природе. В моем дворе о таких говорили: «Что он несет? Откуда он взял эту парашу?..»
Сегодня Юнгвальд-Хилькевич сетует, что наши концепции в понимании романа и его героев расходились. Еще бы!.. Как я мог согласиться, к примеру, с тем, что, по словам режиссера, «мушкетеры все как один — самые настоящие подонки, люди без совести совершенно!» «Портос — натуральный альфонс», «Атос — беспросветный алкаш и циничный детоубийца», а д’Артаньян — «отпетый негодяй и беспринципный карьерист, с психологией наемника, существующего по понятиям».
Слава богу, его «открытиям» не суждено было воплотиться в фильме. Но ведь тогда пришлось с ним спорить. Так сегодня он подленько обвиняет нас чуть ли не в доносительстве: «Смотрели отснятый материал втихаря и писали Лапину письма: дескать, все ужасно, Юнгвальд-Хилькевича надо срочно снять с картины». Он что, больной?.. О каких письмах он говорит, если тот же самый Лапин после премьеры не пускал нас с Ряшенцевым многие годы на телевидение, держал в «черных списках»?!
— Это претензии творческого характера. Но, насколько я понимаю, речь идет о том, что серьезно задеты личности.
— Оставлю на совести «Хила» самохвальный, самоуверенный и переходящий в хамство тон кинорежиссера, раздающего непотребные фразы про «обнаженку» Цыплаковой, грудь беременной Соловей. А что он говорит про артистов-мушкетеров? Оказывается, во время съемок они «дебоширили, пили безбожно и оплодотворяли все, что шевелится». Ничего подобного не было. Игоря Старыгина (Арамис. — М.Р.), он пишет, чуть ли не подпирали палками — тот еле держался на ногах. Какая мерзость! Я работал с Игорем много в театре — да, у человека была слабость, но он ни разу не подвел меня и театр.
— А ведь покойные Старыгин или Саша Абдулов не могут теперь ответить.
— Пошлятина, гнусность, когда он пишет: «мне понятно, почему Абдулов изменял Алферовой на всех углах» — и называет артистку «поленом». Это он же взял Ирину на роль Констанции!
— Насколько я понимаю, Юнгвальд-Хилькевич приписывает себе авторство блистательного шлягера «Пора-пора-порадуемся».
— Ложь! Он был написан Ряшенцевым на моих глазах, в обстановке и во время, когда Юнгвальд-Хилькевич даже не подозревал о сотворенном. Текст был послан Максиму Дунаевскому, который написал к нему прекрасную музыку и был представлен нашему ташкентскому одесситу в готовом виде. Так что никакого авторского отношения Юнгвальд-Хилькевич к этой песне не имеет.
— У вас не первый раз претензии к режиссеру. Вы и Ряшенцев уже судились с ним по поводу нарушения авторских прав.
— Да, судились. Хилькевич ввел в третью серию некую песенку, где есть такие графоманские строки: «Я провинилась чистотой, я провинилась красотой». Юрий Ряшенцев не писал их вовсе. Мы были вынуждены подать в суд, видя в этом действии Хилькевича беспрецедентное по своей наглости нарушение авторского права. Но фильм был уже сделан, и убрать его текст из фильма было невозможно. Тогда мы потребовали дать в титрах отдельной строчкой автора новоиспеченных неведомо кем стихов, к коим Юрий Ряшенцев не имел отношения. И мы выиграли суд! Однако справедливость так и не была восстановлена, и по сей день мой друг, известный поэт, пребывает в недоумении и унижении, которому его подверг кинорежиссер — «хозяин фильма».
— Ну, а может, у вас всех просто обида на режиссера — мушкетерские продолжения он делал без вас.
— После нашей совместной работы Юнгвальд-Хилькевич сделал множественное продолжение мушкетерских сюжетов, весьма далеких от Дюма с его романами «Десять лет спустя» и «Двадцать лет спустя». Не считает ли он провалами эти свои весьма жалкие опыты? И кто ему мешал в наше отсутствие делать новые шедевры?..
