В любом случае юбилей поп-короля, которому 30 апреля стукнет 45 и он, вне всяких сомнений, ягодка опять, пройдет на крайне насыщенном информационно-скандальном фоне. Без этого, впрочем, Киркоров не был бы Киркоровым.
Нынешний год — сплошной праздник у артиста и его семьи, юбилей на юбилее. Отцу певца Бедросу исполняется 80, но его стать, физическая форма и живость ума совершенно противоречат расхожим представлениям о столь почтенном возрасте. И, пока Филипп будет, как артист до мозга костей, праздновать свой ДР концертом, Бедрос готовит собственный юбилейный вечер в Кремле ко 2 июня, где, кажется, соберется весь артистический бомонд. Это и правильно! Не было бы Бедроса, не видать нам и нашего главного поп-ньюсмейкера Филиппа. Бедрос даже получал за сына обе премии на церемонии ZD Awards 2011 в номинациях «Певец года» и «Событие года», пока чадо развешивало пеленки и распашонки в майамском особняке.
Потому накануне всех киркоровских юбилеев «МК» счел самым правильным обратиться к главной причине всех последствий и взять праздничное интервью именно у Бедроса.
— Бедрос, когда вы готовились стать папой, кого все-таки хотели — мальчика или девочку?
— По правде говоря, я до сих пор жалею, что хотел мальчика. Потому что, если бы у нас с Викторией изначально родилась девочка, мы бы тогда сразу сделали мальчика, а так как появился мальчик, то мы уже и перестали. Я начал много работать, времени думать о новом ребенке дальше не было. А еще было большое осложнение — на двадцатый день кто-то из врачей определил, что у Филиппа было сужение пищевода. Диагноз оказался ошибочным, просто у Вики было очень много молока, и Филипп, когда его сосал, заглатывал еще и воздух, поэтому оно шло у него назад, но пока это выяснилось, мы пережили серьезный стресс. Филипп попал в Морозовскую больницу, Вика потеряла молоко от переживаний. И с того самого времени, с
— В общем, стразу оказался трудным ребенком, да?
— Да, трудным, но не потому, что капризный, а из-за этих печальных обстоятельств, которые, к сожалению, сделали невозможным для нас рождение другого ребенка. Потом, когда хотели позже, у нас уже не получалось. Тогда ведь не было еще этой репродуктивной медицины, как сейчас у Филиппа есть суррогатная мать его ребенка. Сейчас все просто: берешь яйцеклетку, сперму, идешь, сдаешь, через неделю все обратно сажают, помогают многим женщинам, которые не могут начать беременность. Но тогда ничего такого не было, и у нас второго ребенка не получилось.
— Сожалеете об этом?
— Немного да. Но мы всегда были очень довольны тем, каким ребенком рос Филипп. Он всегда вел себя великолепно, особенно когда пошел в школу, был очень прилежный. Мы никогда ему не говорили «садись делать уроки» или что-то такое. Маму никогда не вызывали в школу за то, что он плохо себя ведет, дергает девочек за косички... Был спокойный, аккуратный, всегда чистенький приходил из школы, ничего не порвано, ничего не испачкано.
— Может, и хорошо, что не было сестрички? А то бы уже с детства в доме были драки? Какая-нибудь розовая кофточка на ней не понравилась бы...
— Не думаю! Она была бы любимой сестренкой. Вика очень хотела второго ребенка и именно девочку. Но зато вся любовь — отцовская, материнская, моей тещи, моей мамы, всех моих родственников из Болгарии, сестры, брата — вся эта любовь досталась Филиппу. Хочет Филипп жареную барабульку, которую он очень любил, — бабушка бежит за барабулькой. Ее ловили рыбаки в основном для себя, почти не продавали, а в Болгарии она была очень популярна, называлась рыбой для пикников, потому что была дешевая, а остальная рыба была дорогая...
— Баловали как могли!
— Естественно. Но он заслуживал. Он никогда не давал причины или повода для того, чтобы его серьезно за что-то ругать.
— Помимо прилежности в уроках у него были какие-то детские увлечения, как у остальных мальчишек, — футбол, хоккей, машинки?..
— Футбол он не гонял, но увлекся катанием на коньках. Во дворе была огороженная площадка, и на зиму ее заливали льдом. Мы купили ему коньки, и он каждый день там катался, ему очень это нравилось. Потом он очень много читал. Мы привозили из Болгарии все книги, которые в Москве тогда были в дефиците, — Дюма, Жюль Верн, Большая Советская энциклопедия, Детская энциклопедия... Каждое лето привозили оттуда по две-три коробки книг. Вся эта библиотека у нас до сих пор на даче хранится. И Филипп читал книги запоем.
— А музыкой-то он увлекался?
— Конечно, это было главное увлечение. Дома было много пластинок, он все их слушал — Кобзона, Георга Отса очень любил, западных певцов — Хампердинка, Синатру... Он впитывал огромную музыкальную информацию, слушал и все время делал синхронаду — ставил пластинку, брал мой микрофон и делал вид, что поет. Он пел в школьном хоре. Но голос у него, знаешь, был такой неопределенный. Я не думал, что он станет певцом. У меня не было такого желания. Я хотел другого. Филиппу хорошо удавались иностранные языки, он ходил на факультативные курсы английского, и у него очень хорошо получалось.
— Но его все-таки понесло «в звезды»...
— Когда Филипп закончил школу, я был на гастролях в Поволжье. Звонит мне Вика и говорит: «Твой Анфимов (Георгий Павлович — режиссер в ГИТИСе) забраковал Филиппа». Я говорю: «А я знаю, что у него голоса нет, зачем вы его повели туда?». Но он упорным был, забрал документы и понес их в Гнесинку, и там его приняли. И приняла его Маргарита Иосифовна Ланда, которая делала Сергея Захарова. Помнишь, были времена, когда Филиппа считали внебрачным сыном Захарова?
— Да, в них действительно есть что-то общее...
— Между прочим, у них ровно десять лет разница — 30 апреля 1957 года родился Сергей, а десять лет спустя в этот день — Филипп.
— И вы были против такой настойчивости сына?
— Нет, я согласился, не стал перечить. Потому что видел, как он старается, у него очень быстро пошел рост профессиональный, и я в определенный момент поверил, что он действительно может стать певцом.
— И хорошим ли певцом стал Филипп, на ваш взгляд?
— Я очень доволен. И доволен, главное, тем, что он неугомонный. Ты последнюю его программу «Другой» видел?
— Конечно! Даже написал в «ЗД» рецензию под заголовком «Большая ложь Филиппа Киркорова».
— Видишь, что он сделал?
— Что?
— Кто такое может сделать?! Майкл Джексон мог сделать такую программу? Наверное, мог, но не делал.
— В смысле, Бедрос?
— Майкл Джексон не пел по два-три часа, как Филипп. Максимум час-полтора. А обычно по
— Это правда — со сцены Филиппа и метлой не выгонишь. Вы этим гордитесь?
— Я горжусь этим. Он трудоспособный.
— У вас были с сыном музыкальные споры — о стиле, о выборе песен?
— Были споры о выборе одежды. Когда красивый парень одевался в эти рваные джинсы, помнишь? И выходил на сцену. Я был против этого. Но, с другой стороны, это контраст. Он же не Малевич, чтобы только черный квадрат рисовать. Когда разные краски в концерте, переодевания, это тоже красиво. На последней программе, я считаю, у него все эти краски были очень яркие и уже правильно подобранные. Даже я был восхищен. Он действительно был другой. И главное, чем я горжусь, он не халтурит.
— Ваше желание родить девочку воплотил теперь Филипп, подарив вам внучку. Вряд ли стоит спрашивать, рады ли вы?
— У меня до сих пор хранится поздравительная открытка от Вики, которую она мне написала в 1984 году к
— Долго, однако, ждали...
— Это была для меня полная неожиданность!
— Это нормально, что о рождении внучки вы узнали от телеведущего скандальной передачи, когда вам позвонили из студии?
— Филипп мне сделал один раз намек, что в этом году для меня будет большой сюрприз. Но я думал, что он говорит о программе «Другой». А когда мне позвонили в Новгород с телевидения и поздравили с тем, что я стал дедушкой, я подумал, что это розыгрыш. Но ты понимаешь — я тоже такой! Это он пошел в меня! Я всю жизнь обожал делать неожиданные сюрпризы. Можно сказать, это мое хобби. Я счастлив, что сбылась мечта и моя, и моей жены.
— Какие испытали чувства, когда первый раз взяли на руки Аллу-Викторию?
— Такая радость была! Она такая спокойная, серьезная девочка. Еще ни разу не слышал, чтобы капризничала. Она так серьезно смотрит, а потом глазами улыбается, у нее удивительный блеск в глазах.
— Что-то похожее на Филиппа в ней есть?
— У меня есть детские фотографии Филиппа. Если их поставить рядом — просто копия.
— Некоторые попы призывают теперь предать Филиппа анафеме за суррогатную дочь. Вы сказали, что жалеете о том, что у вас в свое время не было таких возможностей, когда вы с женой думали о втором ребенке.
— Я спросил нашего владыку в Великом Новгороде, с которым очень давно знаком, можно ли два имени, можно ли крестить, и он мне сказал, что единственное, что запрещено по церковным канонам, это двойное имя. Поэтому, когда девочка будет получать паспорт, она решит, будет она Алла или Виктория. В семье мы будем называть ее кто как хочет. Я — Викой, Филипп, может, — Аллочкой. Скандалов из-за этого точно не будет. Но владыка мне сказал, что в Евангелии нигде не написано про суррогатство. Тогда такого и слова-то не было. Нигде не написано, что нельзя крестить живого человека, если он рожден одним, а не другим способом. Крещение — это таинство и праздник для любого человека и богоугодное дело. Поэтому и нечего об этом спорить. Родился человек, мы живем в XXI веке, надо любить друг друга, любить жизнь и людей вокруг, а не сеять ненависть и вражду.
— А из-за чего к Филиппу вообще привязались, как вы думаете?
— А из-за чего погибла принцесса Диана? За ней все охотились и добились своего. Дай бог, чтобы у Филиппа хватило сил и нервов противостоять всему этому злу, высоко держать голову и, главное, держать удары, которые на него все время сыплются.
— Рождение у Филиппа дочери и вашей внучки, наверное, самый ценный подарок, особенно в год двойного юбилея, вы счастливы?
— Больше всего я сейчас мечтаю о том, чтобы я повел ее в первый класс. А потом уж пусть Господь забирает меня к себе! Самое большое, чего мы боимся, чтобы никто не сглазил, потому что человеческий глаз — это страшное дело, много зла может сделать. Поэтому Филипп так долго и прятал дочку от чужих глаз до крещения.
— Дорогой Бедрос, а я желаю вам, чтобы вы еще погуляли и спели на ее свадьбе!
