— Мы рискнули со спектаклем «Театр времен Нерона и Сенеки». Для меня это одна из самых значимых вещей! Двадцать лет назад на сцене театра Маяковского я играл Нерона; чуть не десять лет шел спектакль, я выходил на сцену в нероновском костюме, и у меня были такие красные плавки... Помню, как на одном из спектаклей из зала кто-то сказал: «Как вам не стыдно выходить на сцену в таком виде!» Тогда я был Нероном, теперь я Сенека. Когда мы заварили это дело, я думал, что у меня готовая роль, всё... Но оказалось, я текст Сенеки, как говорят в театре, «и в рот не положил»! Мне пришлось все проходить заново. Каждый раз, когда вечером спектакль, с утра я начинаю психовать. Сердце шалит, горло хрипит... Давайте отменим спектакль! Но при этом, если бы спектакль действительно отменился, я бы кричал: как?! Я очень люблю фразу одного гения о том, что мы в театре можем выходить за рамки возможного, и нам при этом могут сказать: «Как не стыдно!» Ницше сказал: «Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины». На самом деле это так! Иначе не будет откровения, мы должны что-то растревожить, затронуть!
— Эдвард Радзинский считает свою пьесу посвященной теме интеллигенции и власти. Для вас — о чем она?
— Для меня это история мыслящего человека и власти. С самого начала проявляется мотив, который не так вылезал, когда я играл этот спектакль в театре Маяковского, во времена Гончарова: мотив навязывания нам чужого мнения. В нашей жизни это часто бывает: те, кто определяет уровень интеллекта этой страны, этих людей, навязывают нам свою мораль. Вообще, любая мораль навязана. Когда великому художнику Мартиросу Сарьяну показывали работы молодых учеников, он не говорил: «это хорошо», «это плохо», — он говорил: «и так можно». Не могу руку поднять на церковь, но и в церкви веру нам навязывают, даже если с помощью мягкого убеждения. Один пример. Для меня заявление одного из наших политических лидеров — «Россия для русских» — абсолютно фашистское. А как мусульмане тогда? Я армянин. Что, мне уехать? Постепенно это может стать нашим мышлением. Так какая должна быть мудрость тех, кто ведет эту политику, управляет мышлением людей?..
Удивительное рядом: близ Армена Борисовича на сцене оказался Никас Сафронов. Его картинами оформлен новый спектакль театра «Пигмалион». На День театра Никас подарил Армену Джигарханяну свою картину: замок, над ним кружат птицы, а на переднем плане на зрителя смотрит лицо юной девушки, почти девочки. «Театр как замок, птицы как актеры, девушка как вдохновение» — так объяснил Сафронов свой подарок.
— Никас, когда-то Олег Ефремов предлагал вам оформить «Три сестры», но не сложилось. Для вас живопись и театр как связаны?
— Театр так же визуален, как и живопись. Театр живет одним днем, но впечатление остается. Но и картины тоже оставляют впечатления, и к ним можно возвращаться. Картина несет свою энергетику и меняется. Приходят ко мне позитивные, восторженные люди — и картины открываются им. Приходит человек негативный — и я думаю: как много недостатков в этих картинах... И картины сжимаются, прячутся.
