С кавалерами не целовалась, а играла в хоккей
— Вы всегда были пышечкой?
— Да, и не потому, что много ела, просто порода такая. Но дразнить меня в школе быстро перестали. Те, кто дразнил, сразу «уезжали на «скорой». Я отстаивала свое достоинство кулаками. За что бабушку часто вызывали к директору. Но он был на моей стороне. Отчитает и просит потом: «Пусть уж Таня не сильно бьет...»
— А вниманием мальчиков из-за фигуры не были обделены?
— Всякие «любови» мне были по барабану. Думала: «Сейчас кончатся уроки, покатаюсь с горки на портфеле, еще есть гаражи, на крыши которых можно залезть...» В выходные я играла в хоккей с мальчишками. И школьные ухаживания как-то проехала. Не скажу, что мальчишки меня игнорировали. Помню, за мной бегал Дима из параллельного класса. Но дальше того, что я в воротах постою, а он покидает шайбу, у нас не заходило. (Смеется.) Я созрела для любви гораздо позднее, лет в восемнадцать. Влюбилась в мужчину намного старше себя, в художника.
— Не получилось?
— Не могу сказать, что у меня не было личной жизни. Она и сейчас есть. Но моя молодость пришлась на такое время, что думали больше о том, как выжить, а не о любви. В стране гремела перестройка.
— Почему вы выбрали театральный вуз? Ведь вы и в хоккей играли, и рисовали, и физиком хотели стать...
— Поворотным стал последний класс: занималась в театральной студии при ДК железнодорожников. За глаза меня звали «летающий шкаф», такая была энергичная. Потом пришла в Школу-студию МХАТ и прочитала стихи, меня сразу взяли на конкурс. И вскоре отчислили, из-за полноты я недобрала полбалла. Трагедия страшная! Это был курс Василия Петровича Маркова. И, представьте, он пошел в Министерство культуры, чтобы выбить для меня место. Но я об этом узнала не сразу, а уже проучившись полгода на фельдшера. Мне прислали письмо из школы-студии, пришлось сдавать две сессии одновременно. Но я упорная, смогла. И уже на втором курсе начала сниматься.
«Не знала, что бывают проститутки»
— Наверное, после картины «Одиноким предоставляется общежитие» проснулись знаменитой?
— Марков однажды сказал: «У тебя будет непростая актерская судьба с такими данными». Но для картины «Одиноким предоставляется общежитие» я даже не проходила пробы. Просто приехала к режиссеру Самсонову, и он меня взял. Я с трепетом наблюдала за Натальей Гундаревой и все время боялась забыть свой текст. Но Василий Петрович первую работу в кино раскритиковал: сказал, что у меня лицевой зажим и на экране это видно. Так что я не зазвездила.
— На фильме «Одиноким предоставляется общежитие» вы хорошо заработали. Куда потратили деньги?
— Это была бешеная по тем временам сумма. Пять рублей за съемочный день. Люди на заводе столько не получали. Деньги я отдавала в семью, купили дом в Тверской области. Получилось так, что основным кормильцем для родных стала я.
— Фильм «Интердевочка» вам чем-то запомнился в череде других?
— Петр Тодоровский до этого пригласил меня в картину «По главной улице с оркестром», потом уже была «Интердевочка». Человек он заводной, с юмором, музыкальный, на площадке всегда была удивительная атмосфера. Тодоровскому я доверяла безмерно. Это вам не современные режиссеры. Он с нами работал. А сейчас приезжаешь на съемки — ё-мое! Выкручивайся сама как хочешь.
— Готовясь к роли, о жизни проституток узнавали?
— Нам показывали об этом иностранные фильмы. Когда прилетели в Стокгольм на съемки, два дня про проституток кино смотрели. Помню, картина «Голубой китаец» меня шокировала. До этого я про проституцию вообще ничего не знала. Наверное, я плод советского воспитания. Или, может, не от мира сего. Для меня эта сторона жизни всегда рисовалась в возвышенном свете. Но жриц любви я никогда не осуждала. У каждой своя судьба.
К слову, меня тогда поразила заграничная жизнь. До Стокгольма я еще в Чехии снималась, в картине «Пилоты» (ее смыли с пленки, когда распался СССР). Там драили асфальт на улицах, рано открывались магазины, в которых все было. В Чехии я купила себе капроновые колготки на год. У нас они были страшным дефицитом. Помню, как пришла в дорогой магазин, и там был костюм моего размера. Но мне суточных за месяц не хватило бы, чтоб его купить. У меня же всегда была проблема с габаритами, а там висела одежда на любую фигуру.
— А у вас никогда не было желания сменить имидж, похудеть?
— Пыталась. Но это оказалось невозможным. Ела раз в сутки, пила одну воду, но не худела. В итоге все бросила. И сказала себе: «Я такая, какая есть!»
«Не хотела сдавать попу в аренду»
— Вы как-то резко пропали с экранов. Почему?
— В перестройку сценарии предлагали убийственные. Из серии «давай мы у тебя на попе в карты поиграем!». Насилие, стрелялки. А у меня принцип: всегда хочу жить в «солнечную погоду». Я не стала участвовать в пошлых и откровенно плохих картинах. Приняла решение заняться бизнесом, сказав себе, что актерская профессия теперь должна быть только хобби.
— Какой у вас был бизнес?
— Занималась автозапчастями, это дало мне возможность получить второе образование. Окончила юридический факультет Академии экономики и права. В кино иногда возникала работа, но ее было мало, одна-две картины в год. Сидеть же и ждать у моря погоды я не имела права, так как помогала своим близким. Они были уже пожилыми, больными, и, когда мне исполнилось 38 лет, всех потеряла. Последней умерла моя бабушка, ей было 83. Не сломаться тогда помог новый круг общения, с людьми бизнеса мне было легко, интересно. Если честно, потеряв практически всю семью, я перестала обращать такое большое внимание на зарабатывание денег. Просто хотелось чем-то заниматься. Да, не скрою, мне нравится, что я в состоянии оплатить свою машину и квартиру. И это за счет использования мозгов, а не потому, что пошла на компромисс с собой.
— Однажды вы резко бросили Москву и уехали в колхоз «Вперед», в родную Тверскую область. Почему?
— В 2000 году встало не только кино, но и малый бизнес. Нужно было как-то выживать. Я приехала на родину, и когда поняла, что там много близких мне людей, которым нужна помощь, то осталась. Стала работать председателем колхоза. Мне нужно было помочь хозяйству разобраться с долгами, которые остались с 1992 года. Не говорю, что мне было там легко, но я семь лет прожила в селе. Хозяйство огромное: 10 деревень. Мы отдали долги государству и пошли дальше. Но из Тверской области я тоже уехала и «пришвартовалась» сейчас в Питере. У меня здесь есть близкий человек — двоюродная сестра.
— А колхоз из-за чего бросили?
— Из-за того что в 2007 году пошел полный разбой, и наши земли начали просто растаскивать. Приезжали машины с юристами, бандитами и мешками денег, я поняла, что не удержу хозяйство. Моя сестра из Петербурга сказала: не дури, собирай вещи, что я и сделала. Дом в Тверской области у меня остался, я и сейчас туда постоянно езжу.
Сбежала из московского дурдома
— Почему же вы уехали в Петербург, а не в Москву, в свою квартиру?
— Столица очень изменилась. Москва сейчас мегаполис, по которому бегают с ведрами. Зачерпнут денег — и дальше. По Москве теперь не погуляешь, дворами не побродишь. И, для того чтобы не попасть в этот дурдом, я решила остаться в Северной столице. Ведь по большому счету я могу поехать сниматься и из Петербурга. В любой город.
— В каких картинах снимаетесь сейчас?
— У меня работа делится на две части: одна ради денег, и я этого не стесняюсь. В нашем государстве мы в старости беззащитны, и мне хочется себя подстраховать. Был такой сериал «Поезд милосердия», там я честно и откровенно «бомбила». Зато сделала капитальный ремонт дома. А была картина «Новогодние сваты», там денег не было, но я сыграла жену актера Сережи Майорова. С ним я знакома 25 лет, как отказаться? Или, к примеру, снялась в картине «Запах сирени». Сыграла ужасно отрицательную героиню. Жена Бори Галкина тогда сказала: «Попробуй, ты такого вообще никогда не делала!». Конечно, мне это было безумно интересно.
Когда съемок нет, тоже без дела не сижу. Уже четвертый год занимаюсь фестивалем «Литература и кино» в Гатчине. Я не зарабатываю на этом, просто считаю, что люди должны видеть хорошие картины, которые у нас, слава богу, есть.
