— Валерий Сергеевич, в каком качестве вы выступаете? Как точно называется ваша должность?
— Директор Театра на Таганке. Срок — до 15 октября.
— Недолго. Кто это определил — до 15 октября?
— Я сам так решил. Ведь все произошло у нас достаточно срочно. 6 июля Юрию Петровичу подписали заявление об уходе, а у нас с 15 июля — отпуск. И уже 15 сентября — сбор труппы. Так что нужно было срочно решать текущие дела. Когда вместо Любимова и.о. худрука назначили строителя Коротченкова, труппа была в недоумении и обратилась ко мне с просьбой возглавить театр на это время.
— У вас лично были колебания — соглашаться, нет?
— Конечно, были. Это неестественное положение для меня — вдруг с бухты-барахты такая просьба. Но не было выбора: сто с лишним человек к тебе обращаются. Я же прекрасно понимал и понимаю, что нужно подставить плечо, чтобы в панике из корыта не выплеснуть ребенка, чтобы спокойствие было в труппе.
И потом, его (имеется в виду Ю.П.Любимов. — М.Р.) и раньше часто не было в театре. Еще в
Тут ведь еще что важно понимать — труппа на 90% изменилась, вы ее не узнаете — кто-то состарился, кто-то в мир иной ушел. Он набрал молодежь, но курс не учил, я дипломы подписывал. Но при разделении театра (в начале
— Получается, что, приняв дела, вы остались без отпуска?
— Конечно. Я вообще отказался от многого: отказался от предложения польского режиссера Кшиштофа Занусси — играть у него в спектакле «Король умирает».
— Символичное название, замечу, для вашей ситуации.
— Не говори. Я читаю — и в ужасе от текста. Сначала отказался, но Занусси меня так просил, я согласился с перспективой, что спектакль войдет в репертуар Таганки.
— Ну вы как-то адаптировались к новой должности?
— Ну как? Вот
— И ведь вы же, Валерий Сергеевич, были как раз на стороне Юрия Любимова.
— Да, на его стороне. Но вот сейчас я читаю свои записки того времени — все повторяется до буквальности, до мелочей.
— В чем конкретно повторяется?
— Да весь этот трагифарс — один в один. В поступках его повторяется. Разница только в одном: тогда труппа раскололась, а сейчас — все едины. Мы же тогда не знали, что замышлял Юрий Петрович. Мы, дураки, ничего не понимали про недвижимость, что это за контрактная система? Я только сейчас понимаю, что Коля Губенко владел информацией.
— Какой информацией, можете сказать?
— По его информации, Любимов практически договорился с Поповым (экс-мэр Москвы. — М.Р.) о приватизации Таганки. А всего ли комплекса зданий или каких-то площадей, точно не знаю.
— Ну, знаете ли, я не думаю, что тогда Юрий Петрович уже все так рассчитал.
— Я не думаю, что он так все рассчитывал. У группы Губенко был заготовлен устав о разделе театра, и Губенко, поскольку он вращался в верхних эшелонах, знал механизм этого дележа. Он-то как раз не в собственность брал театр, а не давал Любимову приватизировать его. А Любимову собственность нужна и сейчас. Ведь все просьбы и письма к премьеру, к президенту — только про это. Лужков обещал ему построить культурный центр, а там — гостиницы, парковки... И Любимов просил определить долю своего фонда в этом строительстве. Ведь так он и заявил: «Это финансовая тайна и тайна моей семьи». А еще попросил «очистить помещение от труппы».
— Валерий Сергеевич, а за это время, когда все-таки страсти улеглись, были какие-нибудь контакты с Юрием Петровичем?
— Их и не могло быть. Нам надо сохранить театр. А ему нужен пепел и остаться легендой. Ведь за 30 лет после смерти Эфроса практически ни один режиссер не переступил порог театра, не считая двух постановок японца и англичанина, которые быстро сошли. А труппа должна развиваться. У меня своя насыщенная жизнь — я снимаюсь, играю в разных театрах, сам ставлю, у меня на Алтае молодежная труппа и появился театр в этом году. Зачем мне это говно разгребать? Я не стремился. Но труппа должна развиваться, а не только степ бить во всех спектаклях и на хорах петь. Они же разучиваются играть. Он великий режиссер. Но в прошлом. Больно мне все это говорить.
— Давайте отойдем от личности Любимова. Вот сегодня вы выйдете к труппе. У вас есть конкретная программа новой жизни старой Таганки?
— Какая у меня может быть программа в 70 лет? Но у меня перед глазами пример Табакова, который приглашает режиссеров, артистов, таким образом формирует репертуар и труппу. Честно говорю: нет программы, потому что я не готовился в начальники. Я уже веду переговоры с разными режиссерами.
— С кем конкретно? О чем договорились?
— Ну вот 21 сентября в Москву приедет заключать с нами контракт очень известный итальянский режиссер Паоло Ланди. Пьесу обсуждаем, это может быть «Венецианские близнецы» или «Любовь к трем апельсинам». Я в Перми видел постановки режиссера Сергея Федотова, и я думаю, что мы с ним договоримся.
Я-то за радикальные перемены. И если через два года найдется человек, который реально сможет возглавить театр, я только с удовольствием. Но я и другое понимаю: когда придет человек с программой, он выметет все и всех...
— И будет новая война?
— И будет новая война... Хотя, может, и удастся избежать. Ведь Юрий Петрович, когда пришел на Таганку в
— Вы собираетесь делать гастроли?
— Да, нас зовут в Сибирь (за Уральским хребтом Таганку не знают), Германию, Белоруссию. Повезем наши лучшие спектакли — «Доброго человека», «Марат-Сад», «Живаго» и другие.
— В общем, спектакли Любимова. Кстати, немаловажный вопрос: он может запретить как автор и правообладатель играть его постановки?
— Не имеет права по закону. Сейчас, когда прошли проверки, мы многое узнали. Вот спектакль «Маска и душа» (последний спектакль Ю.П.Любимова. — М.Р.) — на него продавалось не более 60 билетов. Что мне делать — снимать?
— Почему нет? Табаков снимает, если сборов нет.
— От нас все скрывали. Зал наполняли пенсионерами, льготниками, а в кассе было пусто. Как говорил Немирович-Данченко, а мне близки именно его слова: «Публика никогда не бывает виновата. Виноваты мы».
— Валерий Сергеевич, скажите, вы допускаете мысль о возможном примирении с Любимовым? Раскаяние...
— Раскаяние ему по природе противопоказано. Но, если он вернется, я боюсь еще большего скандала в театре. Все помнят, что когда он подал заявление об уходе, не согласовав разделение должностей художественного руководителя и директора, то труппа заявила, что она не хочет видеть его ни худруком, ни директором. Ситуация опасная. Мы же не можем действовать его методами. Как делал он, когда вызывал ОМОН.
— Зачем? Что вы имеете в виду?
— Вызывал ОМОН, чтобы Колю Губенко не пускать на спектакль «Высоцкий». И я тогда с покойным Леней Филатовым уговаривали сначала Любимова не вызывать ОМОН, а потом бежали к Губенко и умоляли его не приходить. Мы знали: Юрий Петрович — вызовет, а Коля — придет.
— С тех пор как на Таганке начался конфликт между артистами и режиссером, вы общались с Губенко?
— Я не общался, но, когда Коля отмечал 75 лет, дал ему очень личную телеграмму: «Всегда считал вас лидером...»
— Вы знаете, вот я вас слушаю, чувствую глубокую обиду, как рану, и понимаю, что в истории Таганки точка не поставлена. Ошибаюсь?
— Я понимаю, о чем ты говоришь. Но есть вещи, которые имеют место быть помимо Любимова и труппы. Есть женщина, которая на 98% все изгадила.
— Вы имеете в виду Каталину Любимову? Мне кажется, вы преувеличиваете ее возможности.
— Нет, не преувеличиваю. Вопрос стоял прямо: кто в доме хозяин? «Юра здесь ноль, я здесь хозяйка» — так говорила. И доказывала это не только словами, но и делом: увольняла, принимала на работу, матом в лицо. Жена — одно, а когда он сделал ее своим заместителем — это совсем другое.
Когда я со своими молодыми ребятами разговариваю, то прежде всего говорю так: «В отличие от вас я его люблю». Я понимаю, что мы вместе были 47 лет, я обязан ему такими спектаклями, как «Живой» и «Живаго». Поэтому не могу рассуждать так, как они. Когда мне исполнилось 70 лет, одна тележурналистка брала интервью и спросила: «Почему вы работаете в таком плохом театре?». — «Выйдите вон», — сказал я. Они, молодые, не знают историю Таганки, а это наша жизнь.
— И все-таки новый сезон вы открываете в качестве руководителя. Не боитесь?
— Мне ничего не страшно. Я старая театральная крыса, и я интригу обожаю. Ведь Юрий Петрович в недрах Вахтанговского театра воспитывался, а Вахтанговский по части интриги в Москве — первый.
Материалы по теме: "Таганка: пост сдан, но не принят"
