— Владислав Игоревич, что такое сегодня Союз композиторов? К примеру, в литературе: писательско-издательский процесс сам по себе, Союзы писателей — сами по себе. Но в музыке все иначе?
— Что такое Союз композиторов? Это издательство “Композитор”, которое печатает лучшие партитуры наших композиторов. Это фестивали, где их услышит публика. Вот, знаете, Хемингуэй всегда жаловался на одиночество. Писатель, поэт, композитор, художник не может быть один, он должен иметь друзей, социум. Без этого трудно жить. Союз создает эту атмосферу, и хотя многое в нем надо менять и есть проблемы, он сохраняет главную традицию — общение музыкантов.
— Чем отличается роль союза в советские годы и сейчас? Вы председатель союза уже 21 год.
— Вообще, я здесь всю жизнь. В 22 года я уже был ответственным секретарем уральского Союза композиторов. Роль эту мы где-то сохраняем, но есть одно главное отличие — раньше мы имели большие деньги и возможности, сегодня нам приходится их искать, чтобы сохранить наши добрые традиции. Раньше мы не знали, что такое кошелек, а сегодня…
— Приходится идти на компромиссы? В том числе у вас есть контакты с “Единой Россией”…
— Да, мы делаем совместные проекты. Нам трудно, но сегодня мы остаемся полностью свободными художниками. Раньше нам поступали госзаказы, а сегодня об этом смешно говорить. Финансово трудно, да. Мы сейчас готовим самые разные мероприятия в разных городах России, но я не знаю, как мы все это проведем: Министерство культуры дает нам очень мало на эти мероприятия, каждый год суммы урезаются, зато вводятся новые нормы, которые понять трудно. Например, эти деньги нельзя тратить на гонорары исполнителям, рекламу, даже на командировочные, а на что тогда эти деньги? В карман мы их не положим, музыканты — честные и ответственные люди. На цветы их тратить?
— Билеты, естественно, не окупают и пятой части?
— Конечно! Мы же не можем брать колоссальных сумм, мы заинтересованы в том, чтобы было больше зрителей. Конечно, нам очень помогают администрации на местах, мэрии городов — те, кто понимает, что должен быть не только футбол и хоккей, должна быть и музыка, и театр, и выставки. Народ-то желает это узнать и увидеть…
— Кстати, о народе. У поэта Юрия Ряшенцева есть такая строчка: “Какая у всех болячка, что скрипочка всем нужна…” Какая болячка была в советские годы — ясно. А сейчас — какова популярность классической музыки?
— Мне казалось, что наш новый век будет веком высокого искусства и профессионализма, но получается все наоборот. Везде мы слышим об искусстве другого рода — хотя нет плохих жанров, необходима и музыка для молодежи — нужен ритм! Но вопрос, какая музыка, какие слова в ней. Это отдельная тема. Но на любых наших фестивалях, где бы мы их ни организовывали, много молодежи. Но нам ведь не нужна 10-тысячная аудитория на стадионе или на улице — это концертный зал, это особое музицирование. А ведь в Москве каждый вечер забит Большой зал консерватории, где в основном — классическая музыка. Наш главный фестиваль “Московская осень” проходил в 90-х годах при полупустой аудитории, а сейчас залы заполнены.
Говорят, что творческие союзы — порождение тоталитаризма. Но наш Союз композиторов России был организован в 1960 году, первым председателем был Шостакович. Уже 7 лет, как не было Сталина. И на первом съезде Шостакович сказал: “Наша главная задача — создать условия для творчества композиторов”. Это важно, это первое. Композитор должен иметь возможность работать — или в доме творчества, или в хорошей квартире, в отдельной комнате, куда он может поставить аппаратуру. Второе, что сказал Шостакович, “надо, чтобы эта музыка звучала”. Казалось бы, очень просто! Но это так. И третье — “музыка должна быть напечатана, чтобы она осталась в истории”. Вот три пункта — жизнь, творчество, пропаганда. И другой триумвират: композитор — исполнитель — слушатель. С композитором и исполнителем все в порядке у нас, а со слушателем не всегда. За слушателя отвечают те, кто пишет и рассказывает о музыке.
— Что основное в работе Союза композиторов?
— Союз не мыслит своей творческой жизни без дружбы с коллективами: симфонические оркестры, хоровые коллективы, ансамбли… Вся наша жизнь связана с концертами, с пропагандой музыки и творчества композиторов. Годами нас связывает дружба со многими коллективами. Например, на днях отмечали 80-летие хорового дирижера одного из главных хоровых ансамблей страны Бориса Тевлина. Недавно было 50 лет Союзу композиторов и грандиозный фестиваль симфонической музыки в Москве в прошлом декабре. Представляете: за 20 дней — 10 симфонических концертов, более 100 произведений российских композиторов прошлого и настоящего. Были концерты, посвященные целиком молодым композиторам. Фестиваль собрал важнейшие коллективы с периферии: Ярославский симфонический оркестр Мурата Аннамамедова, Белгородский оркестр (замечательный коллектив, сейчас он на подъеме), Липецкий оркестр… Это был своеобразный смотр оркестров России и, конечно, Москвы. В том числе камерный оркестр Владислава Булахова “Времена года”, “Новая Россия”, где дирижировал и играл Юрий Башмет, и, конечно, Госоркестр имени Светланова под руководством Марка Горенштейна.
— Каков ваш взгляд на сегодняшнее состояние этого оркестра?
— С Госоркестром мы очень дружим многие годы, он находится сегодня в отличной форме. Мне лично как композитору посчастливилось исполнять два моих последних симфонических произведения — Первый и Второй фортепианные концерты. Я был на всех репетициях. Оркестр делал колоссальные успехи последнее время с маэстро, я очень доволен общением с музыкантами этого оркестра. Но жизнь сложная, бывают разные моменты… Надо все это преодолевать — вместе с коллективом. Но должен вам сказать, что сейчас есть одна тенденция, которая меня беспокоит. В России всегда у симфонических оркестров главные дирижеры, наставники не менялись в течение очень продолжительного времени.
— То есть создается микроклимат, семья, да?
— Такой наставник-учитель-отец. Например, Новосибирский оркестр под руководством Арнольда Каца. Таким был оркестр Гусмана в Нижнем Новгороде… Каждый день этот наставник без пятнадцати десять уже в концертном зале, музыканты приходят, настраиваются — и начинается постоянная работа. В Москве еще остались такие коллективы — оркестр Полянского, Федосеева, Когана. Наставник знает каждого музыканта, его настроение, возможности! И это успех оркестра. Так же было с оркестром Светланова, который вел коллектив от победы к победе. После Светланова был трудный период, но сегодня оркестр снова очень успешно выступает в Москве и за рубежом. Приятно, что они много ездят по России. То же можно сказать об оркестре Башмета или Спивакова. Но, к сожалению, на периферии есть такие дирижеры, которых я называю “приходящая няня”. Он имеет оркестр в Ростове или Краснодаре, а живет в Москве, где у него другие дела. Он приезжает к своему коллективу на одну-две программы… Но ведь надо себя посвятить ему!
Я счастлив, что у нас прекрасные отношения с коллективами. Без этого наша жизнь невозможна. Но тут есть один момент. Наши коллективы много путешествуют за рубежом. Но их программы часто не включают никаких произведений современности! Наш оркестр едет, к примеру, в Германию, чтобы поразить немцев Брамсом, Штраусом…
— В чем причина? Дело в качестве музыки, в необходимости платить, в неузнаваемости имен молодых композиторов?
— Да, надо платить, за Бетховена-то не надо так платить! Но вряд ли это основная причина. Мы принимаем в Союз композиторов около 50 человек в год — музыканты, музыковеды, композиторы. Где эти новые имена на страницах газет, журналов? Вот в Якутске появился замечательный парень Николай Михеев, закончил консерваторию у Бориса Тищенко. Ведущий композитор сегодня среди молодежи! Или правнук Хренникова, тоже Тихон Хренников, сейчас он учится у Александра Чайковского в консерватории. Он станет продолжением семейной традиции композиторов. У этих молодых ребят есть хорошая мораль, идея. Их надо транслировать! Но шоу-бизнес перебивает все. Хотя ведущие композиторы из мира шоу-бизнеса тоже члены нашего союза — и Игорь Крутой, и Юрий Антонов… Так что все хорошо в нашем музыкальном хозяйстве, не надо только спешить, не надо, чтобы чиновники вмешивались в наши дела. Наше прошлое, настоящее и будущее зависит от высокой профессиональной планки, ее нельзя понижать.
