— Как сложилось ваше участие в проекте?
— Мне позвонил мой товарищ и театральный учитель Алексей Багдасаров, с которым мы вместе работали в студенческом театре МГУ. Алексей предложил мне эту запись, которую он же и режиссировал: он придумал концепцию записи вдвоем. Мне было интересно попробовать себя в роли чтеца. Я согласился, и мы довольно быстро все записали. Почти все мы делали набело, только некоторые фрагменты перечитывали по нескольку раз. Это происходило из-за неувязок в языке, а не по творческим разногласиям. Все участвующие в процессе внимательно отнеслись к правильности произнесения слов. Ведь книга изобилует советизмами начала прошлого века.
— Например, какое слово вызвало вопросы?
— Есть упоминание, что Шура Балаганов сидел на Украине “в тамошнем допре”. Что такое допр, мы так и не смогли расшифровать. Раз в нем сидели, ясно, что это нечто тюремное. В результате Леша прочитал “в допре” с ударением на конец, а я считаю, что надо было читать с ударением на первый слог. По всем остальным пунктам мы достигли консенсуса.
— У Ильфа и Петрова спрашивали: “Как вы пишете вдвоем?” А как вы читали вдвоем?
— Леша составил разбиение, ориентируясь на свою и мою индивидуальности. Кому что будет интереснее, смешнее, легче читать. Например, мне достался Васисуалий Лоханкин, я с большим удовольствием его изображал. А у Леши лучше получился Паниковский, чем у меня. Чтение вдвоем, когда меняется рассказчик, подстегивает внимание, не дает соскучиться и дает новые краски.
— Близок ли вам характер Остапа Бендера?
— Мне он симпатичен, он добрый, умный человек, жалостливый, при всем своем напускном флегматизме и ироничности. Он очень привязывается к своей тройке по “Антилопе-Гну”. Искренно любит девушку Зосю. Другое дело, что его бизнес не позволяет ему быть с ней, его уносит на другой конец страны, но душой возвращается к ней постоянно. Его жалко, когда он оказывается выброшенным обратно на советский берег, — он, не желая своей стране навредить, хотел из нее уйти. Ему не по пути с социализмом, он об этом прямо заявляет. Вообще удивительно, что Ильф и Петров не были репрессированы. Многие положения, которые высказывает Остап Бендер, настолько антисоветские, как они не загремели в тюрьму или в лагеря…
— Обычно Бендер — метафора умного вора.
— Не вор, а мошенник! Кроме эпизода с мадам Грицацуевой, до прямого воровства он никогда не опускался. Он говорит сам, что в его репертуаре есть 400 способов сравнительно честного отъема денег. Сегодня таких людей называют бизнесменами.
— Как считаете, почему у нас во всех сферах искусств сатира в таком бедственном, неинтересном положении?
— Сатира есть, она прорывается на сцене, есть в КВН и прочем. А сатира политическая присутствует, но ее нет на центральных теле- и радиоканалах, в центральных печатных органах. Хотя в “МК” политическая сатира присутствует — например, в рисунках Меринова. Но никто не позволяет себе проехаться по Владимиру Владимировичу или Дмитрию Анатольевичу так, как они того действительно заслуживают. Высказывания о Путине носят заискивающий характер. Его могут пожурить, но подразумевается, мы понимаем, что говорим об ого-го каком человеке, у которого есть такое смешное чудачество. О том, что у него есть много совсем не смешных чудачеств, говорить не принято.
