…Камерный зал филармонии. Тишина. Первым шествует он — режиссер, дирижер и идеолог всего действа маэстро Пайбердин. Два слова — “МК”:
— Идея подобного эксперимента пришла действительно мне. Знаете, как на экзаменах дают композитору несколько часов для написания фуги. Так и мы дали молодым ребятам сутки — когда твоя пьеса становится своеобразным тестом на профессионализм.
Откликнулись, как ни странно, многие. Лишь 15 опусов были включены в юбилейный концерт, остальные исполнят, предположительно, 1 апреля в ГЦСИ и еще в мае здесь же, в филармонии, но с привлечением видеоарта.
— А вдруг композиторы использовали некие прежние наработки?
— Ну это вряд ли, уж слишком специфична сама тема.
— Как же ваш ГАМ-ансамбль (виолончель, флейта, фоно) все это мгновенно выучил?
— Большая сложность была не в том, чтобы выучить, а чтобы сбалансированно составить программу, объединить ее общей драматургией. Чтобы 15 пьес легли как бы в единый цикл — вещи-то написаны в абсолютно разных стилях…
…Звучавшая музыка оказалось весьма неровной по качеству и даровитости, как сказал модератор концерта Рауф Фархадов — “лично мне не хватило ощущения трагизма” (вспомнить жуткую биографию Хармса, арест, блокаду, психушку). Хотя какой Хармс без смеха: в “Китч-Хармсе” заметного московского авангардиста Жоры Дорохова авторский текст читали сами музыканты. Жора выходил на сцену и объявлял: “Я композитор!”. Согласно Хармсу должна следовать реплика Вани Рублева: “А по-моему, ты говно!”. Вместо Вани виолончелист Сергей Асташонок на неприличном слове с невероятным скрежетом повел смычком по струнам. Жора скатился со сцены замертво, “символизируя” бла-бла-бла участь всех неслышимых сегодня молодых композиторов.
— Шутка Дорохова немного поверхностна, — комментирует Олег Пайбердин, — но в ней есть доля самокритики (и самопиара), что очень характерно для Хармса, который сам себя бичует…
Мне больше понравились “Шесть эпизодов с Хвилищевским” Сергея Кима. Всего несколько штрихов — а какой глубокий образ!
В “Старухе” Алексея Сергунина тенор ложился на лавку и пел про часы, на которых нет стрелок. В “Роман(с)-е” Любови Терской музыканты блеяли и в страхе прятались под пюпитры.
Впрочем, самое огорчительное случилось в антракте. Большинство из тех авторов, что уже прозвучали, благополучно свалили вон, заметно оголив зал. Пайбердин разразился через “МК” отповедью:
— Это наш бич, и об этом надо публично говорить! Дурной тон. Даже старшие товарищи досидели до конца концерта. А молодые не соблаговолили. Это что вам, зачет в школе? Сам отыграл и убежал? Это вульгарно. Если бы я знал, то сто раз подумал бы, с кого начинать выступление. А все отчего? Воспитания не хватает. А это недобрый знак.
