«Стоило ему взять гитару, тут же прекращался перезвон вилок-рюмок»
— Актеров быстро забывают, а с Высоцким этого не произошло. В одном из рейтингов знаменитых людей он даже занял второе место после Гагарина.
— Память у людей короткая. Стоит не появиться какое-то время на публике, как начинают спрашивать: не умерла ли? Что же касается Володи Высоцкого, то он уже в святые выходит, его канонизируют. Спасибо тем людям, которые продолжают его любить, прежде всего родным — жене Люде Абрамовой и сыну Никите. Они не дают забыть о Высоцком. Создан его музей в Москве. Можно по-разному относиться к фильму «Высоцкий. Спасибо, что живой», но это тоже напоминание. Посмотрев его, молодежь, ничего не знавшая о Володе, возьмет его книги, начнет слушать диски с его песнями. У него же стихи великолепные. Перечитываю Пушкина и невольно сравниваю этих поэтов. Оба умели просто выразить свою мысль. И по характеру схожи. Возможно, Наталья Гончарова и была 113-й любовью Александра Сергеевича, и про Марину Влади так кто-то скажет или про последнюю возлюбленную Высоцкого — Алену. Оба часто влюблялись...
— Лариса Анатольевна, вы наверняка принимаете участие в юбилейных торжествах?
— Собираюсь в Краснодар на открытие музея Высоцкого. Там тоже есть люди, которые его любят. Интерес к Высоцкому подогревается не только благодаря родственникам, но и его фанатам. Плывешь по Волге и видишь в Волгограде набережную его имени. Там же проводится фестиваль памяти Высоцкого, есть даже храм-корабль Святого Владимира. Хотят памятник по интересному проекту Михаила Шемякина установить. Полечу я и в Новосибирск, где открывается памятник Владимиру Семеновичу. В Дубне есть аллея Высоцкого, доска на дворце, где он выступал перед смертью. 16 июля 1980 года у него был концерт перед физиками, а 25-го он умер. В Кабардино-Балкарии, где мы снимали фильм «Вертикаль», тоже существует музей Высоцкого. По всей России живут люди, которые передают память о нем из поколения в поколение. Их дети читают стихи Высоцкого, поют его песни. Мой сын рос и тоже знал все песни Высоцкого, у него повсюду висели фотографии Володи. Внуки тоже, кстати, знают. Очень важно напоминать об ушедшем человеке.
— Какие чувства вы испытали на фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой»?
— При всем уважении к Сереже Безрукову, которого очень люблю, не могла смотреть на экран. Он как актер сделал все, что мог. Если бы я не знала Володю Высоцкого, то смотрела бы нормально. А мне хотелось опустить глаза. Я видела, что это не Володя. Если бы просто артист создавал образ Высоцкого, даже не совсем похожий на него, и у них было бы только что-то общее, наверное, приняла бы такой подход. Играет же Пушкина кто-то похожий на Александра Сергеевича, но не Пушкин же. Так и здесь можно было сделать. В фильме же появился как будто реально существующий человек, как будто бы он живой. От этого стало не по себе.
— Вы вместе работали на съемочной площадке, видели Высоцкого на сцене Таганки, на концертах. Что за энергия в нем была?
— Его энергия ощущалась не только на съемочной площадке, но и когда он к нам в гости приходил, садился, брал гитару. Казалось бы, собралась компания близких друзей, люди выпивают, закусывают, идут разговоры. Володя, кстати, был хорошим рассказчиком. Стоило ему взять гитару, тут же прекращался перезвон вилок-рюмок. Каждая его песня — на разрыв аорты. Невозможно было оторваться от него. Он выходил на сцену, мог только улыбнуться, и зал был его. В Театре на Таганке меня больше всего поразил его Хлопуша в «Пугачеве». Видела собственными глазами, как он кидался на металлические цепи, так что на руках лопалась кожа и проступала кровь. Вспоминаю его Гамлета в свитере, метавшегося от кулисы к кулисе. Било, как током.
— Мощный был актер? А может, захватывал его социальный накал?
— Мощь шла от сильной внутренней энергии. Хотя, безусловно, Высоцкий был настоящим гражданином, сыном своей Родины. Не ушел бы так рано, столько бы мог написать, видя все то, что происходит вокруг. Думаю, что жил бы здесь, никуда не уехал. Но у него наверняка не было бы корпоративных выступлений. Не представляю его развлекающим олигархов за деньги.
«Володя был прописан в каждой квартире, в душе каждого человека»
— Со временем как-то менялось ваше восприятие Высоцкого?
— Я ведь почему не совсем восприняла фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» — потому что Володю в показанные годы я уже не знала. Мой муж Алексей Чардынин с ним дружил, и Высоцкий часто бывал у нас дома еще до женитьбы на Марине Влади. Уже после этого, начиная с 1968 года, я с ним не общалась. К тому же разошлась с мужем. А у них сохранилась своя мужская команда. Только я в нее уже не входила. Лишь изредка мы где-нибудь встречались. Мне казалось, что Володя изменился, что был лучше в те два года, что мы были знакомы, начиная с 1966 года. Тогда он был мощнее, физически крепче, светлее. Я его встретила, когда он был уже женат на Марине Влади. Ничего не хочу сказать плохого, потому что считаю, что она много сделала для Володи, и с ней он прожил дольше, но при том стал субтильным. Я его увидела на «Мосфильме» в обтягивающих коричневых вельветовых штанишках, пиджачке, кепочке. Какой-то он был узенький, будто усох, стал похож на французского шансонье Беко. Я Володю даже не узнала. Шел по коридору эдакий французик...
Помню, при первой встрече он не производил особого впечатления до тех пор, пока не брал в руки гитару. На «Вертикали» у нас не было перед ним преклонения. Но то, что он был запрещенным и не мог выступать, привлекало. В «Вертикали» его вообще не разрешали снимать. Директор Одесской киностудии прямо говорил: «Нам эта головная боль не нужна». Но Станислав Говорухин настоял. Он хотел снимать только Высоцкого. И убедил в этом остальных. Тогда хорошо было сказано кем-то из начальства: «Пусть снимает, только чтобы никаких песен не было». Представляете «Вертикаль» без песен Высоцкого? Кто бы помнил эту картину?
— Искры на съемочной площадке не летели, когда сходились Высоцкий и Говорухин?
— Все было мирно. Команда молодых людей отправилась в горы и получала удовольствие от той красоты, которую видела. Там рождалась песня: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной». Нужно было это прочувствовать. Высоцкий никогда бы не написал такие строки, находясь внизу или пролетая в самолете над горными вершинами. И они не жили бы в сердцах у альпинистов, тех, кто связан с экстремальными видами спорта.
— А вы много знаете его стихов?
— Нет, но по ходу что-то запоминается. Даже мне посвященную песню «Куда мне до нее! Она была в Париже» наизусть не знаю. Часто думаю о нем. Сколько прекрасных ролей он потерял в кино из-за того, что его запрещали снимать! В музее Высоцкого есть стена не сыгранных им ролей. Он очень хотел сниматься. И мечтал, чтобы его признали поэтом. Страшно переживал, что Евтушенко, Рождественский, Ахмадулина, хорошо к нему относившиеся, не торопились принимать его в свое поэтическое братство. А вот Бродский признал его как поэта. Он написал Высоцкому в 1972 году: «Поэту на все века. Иосиф Бродский». Володины песни проникали в массы, записывались на так называемых костях, магнитофонов-то тогда не было. У меня по этой причине нет записей Высоцкого. А жаль, потому что он очень много пел в нашей квартире на улице Удальцова, где мы жили с Лешей Чардыниным. Туда приходили Сева Абдулов, Олег Стриженов, Василий Ливанов. В 70-е годы песни Высоцкого как-то разошлись. Приехала я в Певек на берегу Северного Ледовитого океана. Льдины плавают кругом, весна там очень короткая. Выхожу из гостиницы, прямо на берегу океана стоит девятиэтажный дом, а из каждого окна слышен голос Высоцкого. Тогда была очень популярна его песня «Мой друг уехал в Магадан». Володя был прописан в каждой квартире, в душе каждого человека.
«Соседям не нравилось, что кто-то хриплым голосом орет все время в нашей квартире»
— Когда собирались в вашем доме компании, что вы делали, о чем разговаривали?
— Обычно актеры рассказывают байки, вспоминают, кто с кем снимался. Кто-то читает стихи, кто-то поет. И выпивать, конечно, любили. У нас двери не закрывалась. Володя мог приехать и в четыре утра, и в шесть. Без предупреждения.
— А пили что?
— Водку в основном. Да еще шампанское. Была тогда еще бормотуха под названием «Солнцедар». Но мы употребляли все-таки более благородные напитки. Виски и коньяка практически не было. Закуска-то была примитивная. А водка хороша была к селедочке, картошке. Володя любил очень шампанское, но с утра. А так он водочку уважал. Но это как болезнь — он не мог остановиться. Как-то у поэта Михаила Светлова спросили: «Миша, чего ты так пьешь?» А он ответил: «Понимаете, когда выпиваю одну рюмку, во мне просыпается другой человек, который тоже очень хочет выпить».
— Жили-то наверняка скромно, а для бесконечных компаний надо было стол накрывать...
— Конечно, жили не богато. Помню, тогда привозили новозеландскую баранину. В соседнем доме жил Саша Митта. Его жена хорошо запекала баранью ногу, и мы учились у нее. Это была самая дорогая горячая еда. А в основном все было очень просто. Поскольку я из Эстонии, то мама всегда мне присылала таллинскую кильку или корюшку в мае. Она пахла свежим огурцом. Мама потрясающе ее жарила, заливала маринадом. Когда я еще в общаге жила, привозила ее с поезда в бидоне. Все это в одну секунду съедалось.
— Никто не возмущался, что сомнительная компания в доме собирается?
— Да нет, ближайшие соседи были тоже молодые, любили Володю, приходили его послушать. Вот только старушки снизу на меня жаловались. Мы жили в кооперативном доме, и из-за Володи Высоцкого меня вызвали на товарищеский суд. Соседям не понравилось, что кто-то хриплым голосом орет все время в нашей квартире. Собрался кооператив, мне вынесли порицание. А потом эти же старушки просили у нас записи Высоцкого. Когда ко мне пришли ставить условия женщины примерно такого же возраста, как я сейчас, то не в свойственной мне манере пришлось им ответить: «Я еще хочу пожить интересной жизнью, а вас скоро ногами вперед вынесут». Потом страшно переживала из-за этого.
— Нужна ли актеру легенда?
— В тот период, когда я знала Володю, ничего особенного у него не происходило. Потом он уже стал всенародно любимым артистом. Все его влюбленности, француженка жена, выступления в Нью-Йорке, несмотря на то, что он был под запретом, — много всего наверчено вокруг его имени. Наверное, нужно иметь легенду при создании мемуаров или книг об актере, тогда их интересно читать. У меня, пожалуй, никакой легенды нет.
— А как же приписанный вам роман с Высоцким на съемках «Вертикали»?
— Чего только не придумают... Пусть говорят, что хотят, лишь бы не плохое. Все высказывания хороши, кроме некролога.
