Каскадер Виктор Иванов: “На “Превосходстве Борна” мы разбили семь “Гелендвагенов”!”

Он похож на Дэниела Крейга из “Кванта милосердия” — такой же голубоглазый блондин с мужественным лицом. Ковбой нашего времени, реальный Джеймс Бонд, который умеет то, что кинозвездам не по зубам.


— Виктор, вас даже называют американцем с русскими корнями.  

— Ну это глупость какая-то. Почему-то они постоянно это подчеркивают, как будто это мне что-то прибавляет. Я прожил в Америке десять лет, в 2000-м приехал сюда, снял свою картину “Белое золото”, потом вернулся в Штаты, а с 2005-го здесь ковыряюсь, но очень хочется обратно. Тут какой-то заколдованный круг. В Голливуде я работал поменьше, а жил получше. В Москве все дороже.  

— Американская мечта у вас появилась в детстве?  

— Да. И как-то, когда мне было лет 12, даже поехал на товарняке в Одессу, думал спрятаться на корабле, который поплывет за океан. Но меня сняли с поезда в Харькове. Сбылась эта мечта, когда мне уже было 36. Но я-то, правда, до 90-го и не выезжал никуда, потому что был человеком нехорошим. Работал каскадером, но ни трудовой книжки, ни стажа, плюс я как бы считался антисоветчиком. И всякие неприятности были, обыски.  

— Какие книжки у вас искали?  

— “Архипелаг ГУЛАГ” на фотопленке. К счастью, успел перепрятать вовремя. Мой дружок получил свои семь, а меня взяли на заметку.  

Я впервые выехал на Запад от “Комсомолки” в кругосветный автопробег, куда попал по недоразумению. Думал, что дальше Душанбе меня не пустят. Но документы все же сдал и забыл. А они начали строго мне звонить: “Вы почему не ходите на собрания? Вас включили в группу”. И все поочередно брали меня за плечо и в коридорчик: “Ну мне-то скажи, ты там не останешься?” Я вернулся, потому что пообещал. В тот год вообще был прорыв — и мы уехали во Францию на чемпионат мира каскадеров. Там я подружился с американцами и вскоре улетел в Америку. Тогда казалось, что навсегда. В кармане было 150 долларов.  

— Скромный старт. С чего начинали?  

— Я три недели поработал на автозаправке. Место называлось Монте-Белло — звучит красиво, но на самом деле это жопа мира. Потом в кино пристроился на грузовиках, которые обслуживают съемки. С продюсером познакомился. Он сказал: “Что-то ты не похож на водилу!” — “А я и не водила!” Показал ему что-то из своих работ. “А чего ж ты не снимаешься?” — удивился он. А там, чтобы сниматься, надо вступить в Гильдию киноактеров, куда без съемочных дней не принимают. “А это я тебе сделаю”, — сказал он. Многие обещали, а он сделал. Три года бюрократической волокиты ушло на то, чтобы получить грин-карту и стать членом актерского профсоюза.  

— Актеры, которые играют в боевиках, выглядят настоящими суперменами, которым все по плечу. На самом деле каштаны из огня, иногда в буквальном смысле этого слова, за них таскают каскадеры. Давайте раскроем парочку секретов! Например, в картине “По прозвищу Зверь” вы за Певцова с поезда прыгали?  

— За Певцова прыгал Антон Смекалкин, а я — за Ясуловича. Я был якобы раненый, и прыжок не должен был выглядеть красивым и спортивным. Требовалось буквально вывалиться на ходу да еще попасть между фермами моста, по которому шел наш товарняк. Высота — 22 метра. Так и упал плашмя, ударился о воду и плевал кровью потом долго. Но на экране все выглядело достоверно.  

— Знаю, что вы дружили с Александром Абдуловым.  

— Дружили много лет. Мы познакомились, когда он еще ездил на “Жигулях”.  

— Его вам тоже приходилось дублировать?

— Редко. За Сашу особенно ничего не делал, он сам старался все выполнить. В картине “Ищите женщину” были эпизоды, когда меня снимали и за Ярмольника, и за Сашу. Например, когда Абдулов его бросает в стеклянную дверь. Тогда еще специальных стекол не было, поэтому я немножко порезался.  

— Ваша жена, актриса Инна Пиварс, тоже из “Ленкома”. Это была романтическая история?

— Я тогда часто заходил в театр. Однажды встретил Инну, и она мне понравилась.  

— Ваш маленький сын еще не просится за руль?  

— Я в квартире по стеночке хожу, потому что Максик, которому пять с половиной, разгоняется на своей машине в квартире и крушит все подряд.


— Со Стивеном Сигалом на съемочной площадке встречались?  

— У нас с ним даже диалог был экранный. В картине “Мерцающий человек” (The Glimmer Man) он играл детектива, а я — подосланную русскую мафию, которая должна его убить. Мы под видом полицейских приходим его забирать, отвозим куда-то в машине, чтобы укокошить, а он по какой-то татуировке догадывается, что мы не те, за кого себя выдаем. “Не так, как в Москве?” — бросает он по-русски, а я, соображая, что он накрыл нас, оборачиваюсь и говорю: “Слишком умный для мертвого человека”. И тогда у нас начинается в машине драка. Три дня он меня дубасил. Кстати, я ему ставил сценическую речь.  

— А с Арнольдом Шварценеггером работали?  

— Со Шварценеггером мы не снимались, но я с ним знаком. Мой дружок калифорнийский был его придворным художником. Поэтому я бывал у Арнольда дома, мы общались.  

— Великие режиссеры часто люди с причудами. Как вам работалось со Спилбергом на съемках “Искусственного интеллекта”?

— Мне досталась маленькая роль, но интересно было. У Спилберга люди из проекта в проект работают. Он знает всех по имени, атмосфера на съемках приятная. Криков не слышал ни разу. Но проект оказался не очень прибыльный. Мы ведь еще получаем часть денег от проката. Ты мог сняться 20 лет назад и продолжать получать деньги. И я думал: ну уж у Спилберга я точно положил себе на пенсию! Увы, фильм шел без особого успеха.  

— Как ведут себя американские звезды?  

— По-разному. Вот Стивен Сигал любит окружать себя буддийскими монахами, ему нравится этот антураж. А Курт Рассел и Арнольд Шварценеггер — отличные ребята. В “Скорости-2” я снимался с Сандрой Буллок.  

— Потрясающая актриса. Не влюбились? 

— Там была другая история. Мы на корабле по Карибскому морю плавали и зашли в городишко во Флориде. Пришло штормовое предупреждение, а по законам корабль должен отшвартоваться и находиться в открытом море, чтобы его не разбило. И режиссер Ян де Бонт, маньяк полный, сказал: “Все сгружайтесь на берег, оставляйте мне маленькую группу, и мы пойдем на грозу”. Нас всех сгрузили и поселили в одну отличную гостиницу. Денег выдали немерено, и нас 40 человек каскадеров носилось по этому городишку на скутерах! Все нетрезвые — дурдом полный. А еще мой дружок с Гавайских островов (он траву лет с трех курил) сказал мне: “Виктор, я тут нашел местную, очень хорошая!” — “Я не по этой части”, — отвечаю. “Ну, Вить, я настаиваю!” И я пых — и все, улетел. Крышу снесло полностью.  

— К счастью, корабль с режиссером в это время был в море!  

— Между тем шторм прошел стороной, и они обратно приплыли, а Сандра накрыла для съемочной группы столы в закрытом клубе. Дружок меня под мышку и притащил туда. Мы еще добавили чуть-чуть, и я пошел танцевать, падал на столы — позорище!  

Утром проснулся, стал отматывать обрывки памяти и начал упаковываться. А там уже не поленились: все фоточки напечатали и мне под дверь подсунули. Вдруг стук, открываю — поднос с шампанским! Я подумал: вот у них как по-людски увольняют! И вижу конвертик от Сандры Буллок: “Виктор, огромное спасибо за вчерашний вечер! До вашего прихода было скучно, а вы внесли изюминку”.


…Виктор Петрович не любит вспоминать историю, которая случилась с ним на съемках фильма “Шла собака по роялю”, когда он оказался на огромной высоте без страховки. Спасаясь от погони, он должен был ухватиться за шасси вертолета и взлететь. Договаривались с летчиком, что отрыв будет медленным и высота не больше 15 метров. Поэтому каскадер даже не стал прикреплять страховочный трос. Но летчик решил внести остроту и поднялся на 200 метров. Иванову потом отцепляли пальцы по одному: руки мертво держали шасси. Чудо, что остался в живых и даже не покалечился.  

— Виктор, не считали, сколько машин разбили за долгую карьеру в кино?  

— Только на последнем фильме — шесть. Сейчас делали картину “Черная молния” (продюсер Тимур Бекмамбетов). Это наш первый опыт блокбастера типа русского “Бэтмена”. Там мы объединили живые трюки с графикой. Сначала работают каскадеры, а потом используют компьютерные технологии. В “Черной молнии” все построено на летающей “Волге”, которую надо было заставить летать. Было семь машин, одна дожила. А вообще перебил я немало. И “Феррари”, и “Мерседесы”, и “Ниссаны”. Но сынок меня переплюнул. На его счету семь “Астон Мартинов” в “Бонде”.  

— Ваш сын Мартин теперь может представляться: “Астон. Астон Мартин”.  

— Его так и называли.  

— Ваш самый большой гонорар в Америке?  

— Самый большой — тысяч 80, но не за трюк, а за фильм.  

— А какой ваш трюк был самый дорогой?  

— Когда в Москве в “Превосходстве Борна” я на “Мерседесе” залетал под грузовик. Тысяч пять мне дали. Там так делается: дневная ставка плюс доплата за конкретный трюк.  

— Просто любопытно: какова верхняя планка?  

— Мой дружок Герри Хаймс получил тысяч 60. Врезался в другую машину на скорости 180, правда, потом три минуты знакомился с окружающими. Пробило его, видать. Потом через два месяца снимок сделал — нашли трещину. Но таких ставок, о которых любят писать журналисты, когда раз прыганул и два года отдыхаешь, — нет. Эта работа хорошо оплачивается, особенно когда она есть. Но каскадеры не миллионеры.  

— Знаю, что в Голливуде не экономят на автомобилях, которые будут разбиты в процессе съемок, а в наших фильмах видно, что машина годится только на запчасти. Здесь что-то изменилось?  

— Пропорция стоимости автомобиля и съемочного дня несоизмерима. Поэтому то, что делают здесь, просто глупо. Покупают за 200 долларов какую-то развалюху, и потом вся группа стоит и смотрит, как ее на проводе таскают. Раньше вообще из таксопарка пригоняли списанную машину на трюки! Сейчас хоть стали прислушиваться, потому что это не производство, если у вас съемочный день стоит 20 тысяч долларов, а машина полдня простояла, то она стоит уже не двести долларов, а десять двести! Как правило, покупаешь две-три, бывает, и 12 берут для разных задач, чтобы всегда можно было замену делать. Одну украли, другая сломалась либо стукнули. Поэтому нельзя покупать всякие экзотические варианты. В голливудских фильмах стоимость автомобиля не ключевая. В “Превосходстве Борна” семь “Гелендвагенов” грохнули. В “Стритрейсерах” тысяч на 300 наколотили “Ниссанов” и “Феррари”.  

— Сегодня для съемок трюков используется все больше компьютерных технологий. Не боитесь, что они отобьют хлеб у каскадеров?  

— Я, наоборот, всегда это приветствую и сам стараюсь что-то придумать, потому что некоторые вещи без них не сделаешь. Сейчас необязательно прыгать с головокружительной высоты, можно и пониже или на тросике. Тросик потом убирается. Сейчас уже можно на дублеров наклеивать лица актеров и необязательно искать похожий типаж. Пока компьютерные технологии дороже каскадеров и неживое все равно видно на большом экране. Так что конкуренции особой нет.  

— Читала, что в списке опасных профессий каскадеры сегодня на нижних строчках. А раньше ведь и оборудования особого не было.  

— Я привез много интересных побрякушек. Хранить пока негде, но, если дом дострою, все смогу разместить. Безопасность — мой главный козырь. Если раньше шел на компромиссы на площадке, то теперь это у нас приоритет. Или мы делаем правильно, или не делаем вовсе. Мне не надо, чтобы кто-то из кадра отползал.  

— Проблема в том, что жизнь каскадера часто зависит от других людей.  

— Это правда. Пиротехники у нас особенно отличаются. У меня на лице 27 швов на память. Должно было быть два взрыва. От первого мы падаем с крыла, а на втором все взрывается. Пиротехник их объединил, а я как раз стоял в эпицентре. Меня подбросило на фюзеляж. Вообще бог миловал от серьезных травм.  

— Виктор, у вас даже есть “Таурус”, который называют каскадерским “Оскаром”.  

— Первый “Таурус” мы с Мартином получили в номинации “Трюки с автомобилями” в картине “Превосходство Борна”. Правда, сын не присутствовал на вручении, ему не дали американскую визу. На следующий год консул извинился. Но я нашел выход: наклеил фотографию Мартина в натуральную величину на картон.  

— Мартин и по количеству призов вас сделал?  

— Да, у него два “Тауруса”. Второй получил за “Ультиматум Борна”. В мае мы летали на церемонию награждения в Лос-Анджелес. Мартин номинировался за погоню из “Джеймса Бонда”, а я — за “Стритрейсеров”. Увы, на этот раз ничего не получили, но все равно было очень приятно находиться в компании лучших каскадеров мира. Может быть, еще что-нибудь присудят в следующем году. Еще у нас есть диплом от актерского профсоюза за лучшую работу. Это очень престижная награда, потому что профессионалы оценивают профессионалов.  

— Трюк на экране несколько минут, а снимают его неделями. Не обидно?  

— Обидно. Те шесть минут, которые вы видите на экране в “Превосходстве Борна”, мы снимали два месяца. В “Бонде” погоня длится минуты три, а снимали месяц.  

— Мартин рассказывал вам, как он дублировал Бонда в “Кванте милосердия”?

— Я там был. На съемках всякое случалось. Даже несчастный случай произошел. Механик разбил лучшую представительскую машину “Астон Мартин”, которая предназначалась для пресс-конференции. Он гнал ее утром, дождь шел, дорога вдоль озера. Нажал на газ посильнее и улетел нормально с двенадцатиметровой высоты. Я видел эту машину и гражданина тоже — шансов у него никаких не было. Он еще на крышу приводнился. Спасло кресло из кевлара, которое не дало крыше добить водителя. Он чудом всплыл.  

— Страшно было смотреть на то, что выделывал Мартин?  

— Он семь машин там “обстругал” На горных дорогах ошибаться особо нельзя, особенно в карьерах. “Астон Мартин” не предназначен для езды по мраморным карьерам, это заднеприводная машина мощностью 520 сил. Мы в Черногории работали сейчас 3 недели, тоже по горным дорогам носились, но машины были попроще. А Мартин — очень грамотный человек, не с квадратными глазами все делает и редко ошибается. Он работает на максимуме, когда дальше уже просто нельзя. Конечно, сердце у меня сжималось на “Стритрейсерах”, когда сын на джипе сделал 6 оборотов без царапины!  

— Он случайно попал на “Бонда”?  

— Нет, не случайно. Режиссером экшна там был Дэн Брэдли, с которым мы работали на “Превосходстве Борна” и на “Ультиматуме Борна”. Но все равно непросто было. Это английское производство, они держат оборонительную позицию, чужаков стараются не допускать. Английский постановщик настаивал, чтобы каскадеры были англичанами. Поэтому к Мартину сначала относились немножко враждебно, а когда он поездил, пришли в восторг: “Все! Наш, наш!” За профессию ему не стыдно.  

— Интересно, вы сейчас только ставите трюки или сами иногда все-таки каскадерите?

— Я их чаще теперь придумываю и снимаю как режиссер. Но нет-нет да и сделаю что-то сам, чтобы не ушло мастерство.  

— Любопытно, как прирожденный гонщик ездит по городу?  

— Езжу тихо, никого не трогаю.