Писатель Владимир Максимов даже грозился руки не подать после премьеры. А зрители писали письма, почему-то все чаще из лагерей и тюрем, благодарили за глоток свежего воздуха. Это мнение разделял и прославленный французский критик Жорж Садуль, причисливший в газете «Фигаро» «Я шагаю по Москве» к новой волне советского кино. А девушка из далекого городка, посмотрев фильм, накопила денег и поехала в Москву. Она мечтала увидеть красивый и добрый город, каким его запечатлел Данелия. Но ночевать ей пришлось на вокзале, в гостиницу устроиться не удалось. Деньги у нее украли, а потом и в милицию забрали как проститутку. Георгий Данелия, получив письмо от этой девушки, ответил ей, что само по себе удивительно. Он вообще не любитель пространных речей, уговорить его на интервью нет никакой возможности. Разве что выход недавней картины «Ку! Кин-дза-дза» вынудил его отказаться от своих правил по настоянию продюсеров. Девушка поблагодарила режиссера за ту сказку, которую он ей подарил. Сам Георгий Николаевич все время повторяет, что если бы не поэтический взгляд автора сценария Геннадия Шпаликова, не камера оператора Вадима Юсова и музыка Андрея Петрова, не обаяние молодых актеров, то фильма бы не было.
Москва в картине Данелия совсем не та, какой мы ее видим в кино новейшего времени. Она не поразит державной помпезностью сталинских высоток, как у Александра Зельдовича в «Москве», и уж тем более свинцовыми мерзостями жизни, как в «Конвое» Алексея Мизгирева, где унижают приезжих, заставляют их жить по волчьим законам. У Данелия колоритные узбеки в тюбетейках вальяжно разгуливают по ГУМу, чувствуя себя как дома. Москва — город-праздник, который всегда с тобой, где бы ты ни был. Она готова принять всех. Здесь каждому рады, а друга можно найти, даже если ты приехал в Москву всего на один день. Это город, промытый дождем, где никто не носит зонтиков и спасаются от ливня под козырьками киосков и домов, ходят босиком по мокрому асфальту. Оператор Вадим Юсов сумел снять всю эту прозрачность дождевой воды и города, светлые лица людей, не имея всего того арсенала средств, которым владеют нынешние операторы. Вместе с Георгием Данелия они сделают еще три картины: «Не горюй!», «Совсем пропащий» и «Паспорт». По его фильмам можно изучать эпоху и состояние умов — все написано на лицах, которые Юсов как никто умел снимать. До конца своих дней он был уверен в том, что никакие цифровые технологии не смогут у истинного кинематографиста отбить вкус к пленке. Странно, что когда-то юного Вадима Юсова уволили с «Мосфильма» за отсутствие способностей...
В книге «Безбилетный пассажир» Георгий Данелия признался, что Никита Михалков для него все равно что Колька из фильма «Я шагаю по Москве». И назвал он своего героя этим именем в честь сына. По-отечески он и относится к Никите Михалкову до сих пор. А предложил юного актера на эту роль автор сценария Геннадий Шпаликов, друживший со старшим братом Никиты Сергеевича — Андреем Кончаловским. Хрестоматийной стала история о том, как молодой артист через неделю запросил повышения актерской ставки с 8 рублей до 25. Мудрый Данелия припугнул, что найдет другого исполнителя. Михалкову ничего не оставалось, как пойти на попятный и объяснять, что во всем виноват его брат — это он подучил.
Никита Михалков: «Гия мог мне позвонить ночью и сказать: мы внизу, давай неси нам мамину «кончаловочку»
Метростроевцем Колька стал не случайно. Отец Георгия Николаевича был главным инженером «Метростроя». Может быть, поэтому так поэтичны все сцены в «Я шагаю по Москве», снятые в метро. С Никитой Михалковым, сыгравшим Колю, мы разговаривали в Женеве, на фестивале «Кino. Фильмы из России, и не только». И, надо сказать, он нисколько не удивился, что речь зашла об одной из ранних его работ.
— Вы чувствовали себя самым счастливым юношей на свете, когда снимался фильм? Не было ощущения, что на съемочной площадке создается некий иллюзорный мир?
— Мы тогда пели, а картина эта была как воздух. Я даже не понимал: работаем мы или не работаем. Приезжали на площадку, чего-то делали, импровизировали, выпивали. Раскрыв рот, слушали разговоры Вадима Юсова и Геннадия Шпаликова, Гию Данелия. Все было настолько органично! Дело в том, что и время было органичное. Тогда многое совпало. Страшнейшая война закончилась. Она поместила совершенно разных людей по разные стороны социальных возможностей. Но все эти люди, так или иначе, были людьми войны. И Брежнев в Кремле, и токарь на заводе. Если Брежнев приезжал на завод, то те, кто его там встречал, становились людьми, которых не разделяет социальная лестница. Страна и ее руководители — все аукалось войной. Потом появились слова «застой» и «стагнация». А это не застой и не стагнация, а нормальный мир людей, прошедших через страшные четыре года и вдруг ощутивших возможность спать на чистом белье, умываться по утрам и не ждать сигнала тревоги. Они постепенно стали уходить, а ничего другого не пришло. С этого момента и началось то, что мы сегодня видим. А тогда у меня не было ощущения, что мы творим что-то важное. Все было легко и ясно.
— Но вам, 18-летнему, тридцатилетние Данелия и Юсов наверняка казались пожившими людьми?
— Никогда! Я называл их на «вы», но это абсолютно ничего не меняло. Мы были товарищами. И с нами обращались как с равными. Гия мог мне позвонить ночью и сказать: мы внизу, давай неси нам мамину «кончаловочку». Я крался в мамину спальню, вынимал емкость с «кончаловкой», которую она делала, цедил с пол-литра и спускался вниз. Приносил им. Это не было узурпацией и наслаждением властью. А было абсолютно живым и человеческим общением на равных. Хотя Гия Данелия — человек, требующий определенного отношения к его статусу. И тогда тоже.
Евгений Стеблов: «Начальству показалось, что получилось не смешно»
Евгений Стеблов сыграл в фильме «Я шагаю по Москве» друга Коли, Сашу, того самого, который то женится, то не женится. С Евгением Юрьевичем мы поговорили в Москве.
— Меняется ли восприятие фильма со временем? Чем он для вас остается?
— В нем я сыграл свою первую главную роль. До этого снялся только в эпизоде фильма «Первый троллейбус». Для меня это не просто дебют, не просто проба, с которой все началось, а гораздо больше. Уже был утвержден артист на ту роль, которую я в итоге сыграл, но я-то про это ничего тогда не знал. Потом на 30-летии фильма мне рассказал Георгий Данелия. Он об этом и в книге написал. Фотопробу сделали в силу каких-то случайных обстоятельств, и она стала моим звездным билетом. Это самая легкая картина в моей жизни.
— И она повлекла за собой дружбу на долгие годы?
— С кем?
— С Никитой Михалковым. Разве нет?
— С Михалковым совсем другая история. Мы с ним были знакомы еще по юношеской студии при театре Станиславского, когда были старшеклассниками. На момент съемок в «Я шагаю по Москве» я перешел на второй курс Щукинского театрального училища, а Никита только поступил. Он был на первом курсе. Мы товариществовали, общались. А сильная дружба началась в 1965 году на нашей следующей совместной картине — «Перекличке» Даниила Храбровицкого.
— Вы были совсем юными и о каких-то вещах, скорее всего, не задумывались? А Данелия тогда упрекали в воссоздании прекраснодушной действительности.
— Несколько лет назад я снимался со Славой Любшиным в картине «Кино про кино» Валерия Рубинчика, и мы разговорились на эту тему. В то же время, когда снималась картина «Я шагаю по Москве», Любшин работал у Марлена Хуциева в фильме «Застава Ильича». Автор сценария был тот же самый, Геннадий Шпаликов. «Мы вас ненавидели», — сказал мне Любшин. «Почему?» — спросил я. «Нам казалось, что вы снимаете конъюнктурную картину о том, как все хорошо и замечательно, прекрасная маркиза. Но когда я потом увидел сцену свадьбы — а это как раз наша с Никитой сцена, — я плакал. И я понял, что все не так, как мне казалось», — объяснил Слава. Чтобы ответить на обвинения, о которых вы говорите, которые уже во время производства картины звучали, была написана сцена с полотером. Ее первоначально в сценарии не было. Полотер как раз и морализирует на эту тему. Его сыграл Владимир Басов. Во время озвучания, когда шел монтажно-тонировочный период, эту сцену и написали, а потом и сняли. В тон-студии Георгий Николаевич встретил Басова и предложил сыграть эпизод. С этого начался актерский триумф режиссера Владимира Басова, хотя он и до этого снимался.
— А сцена, где тетка в платочке просит собаку посторожить, пока сама она идет в церковь, не казалась тогда крамольной?
— Нет, никакой крамолы в этом не было. Существует некоторая упрощенческая конъюнктура в восприятии того времени. Все было гораздо многослойней. Вообще картина трудностей не имела.
— Вы имеете в виду ее прохождение к зрителям?
— И прохождение тоже. Когда сценарий или уже готовый фильм принимался, в Госкино, начальству показалось, что получилось не смешно. А ведь это комедия. И тогда Георгий Николаевич сказал: «Это же лирическая комедия». Таким образом он стал автором этого термина.
— Путешествие фильма на Каннский фестиваль, которое Данелия описал в книге, кажется теперь какой-то придуманной историей. Он и сам признавался, что иногда уже не может различить, где правда, а где вымысел. И призывал не верить мемуарам.
— Георгий Николаевич — многомерный человек. И сочинитель прекрасный. Он — айсберг. Мы видим только то, что на поверхности. А вся суть где-то в глубине. Я так говорю не потому, что он мой крестный отец в кино, а потому, что он действительно выдающийся художник. «Я шагаю по Москве» — один из первых фильмов настроения, импрессионистическая картина. Там же нет особого сюжета, это фильм о предчувствии любви, весны. У Данелия любовь в воздухе витает.
Георгий Данелия: «У меня никогда не было желания снимать ни трагедию, ни комедию»
Сам Георгий Николаевич как-то мне сказал: «У меня никогда не было желания снимать ни трагедию, ни комедию. Я снимал определенные вещи, а не жанр». А к нему все время пристают с разговорами, что он комедиограф. Но сам он считает, что не снял ни одной комедии, разве что «Тридцать три». А все остальное — лирические истории. Он умеет соединить веселое и грустное легко и органично, рассказать о самых важных вещах без пафоса.
«Я шагаю по Москве» показали на Каннском кинофестивале 1964 года. Делегировали туда киночиновников Владимира Баскакова и Михаила Шкаликова, актрису Галину Польских и Георгия Данелия. Перед отъездом пригласили на инструктаж в Госкино. Учили, что надо говорить, если вдруг спросят, почему в фильме нет секса. Видимо, подготовка прошла на должном уровне, поэтому на еще не заданный американским журналистом вопрос Галина Польских тут же ответила, что с рождаемостью в СССР все в порядке. А журналист интересовался другим: сколько лет актрисе? Слишком юной выглядела на экране. А Галина Польских к тому времени была уже мамой.
Именно тогда в Каннах получили главный приз «Шербурские зонтики» Жака Деми, а спецприз достался «Женщине в песках» японского режиссера Хироси Тэсигахары. Как вспоминает Данелия, только эти фильмы он и посмотрел. С других сбегал к морю. «Я шагаю по Москве» отметили за оригинальную режиссуру. Теперь уже сложно разобраться в формулировках, видимо, в то время они были менее четкими и не так жестко регламентировались.
Путешествие в Канны было во всех смыслах удивительным. Галина Польских одолжила для торжественного случая платье у актрисы Жанны Прохоренко. Ходили в основном все вместе, делегацией, как и полагалось советским людям. Но самые колоритные воспоминания связаны с тем, как Данелия кто-то прихлопнул до черноты палец, и от боли пришлось спасаться виски. А потом молодой режиссер оказался в обществе прибывшей на фестиваль звезды — некоей Джейн Смит (истинное ее имя Данелия скрывает). Их совместное фото попало в газеты. Подпись в одной из них гласила: «Джеймс Смит и русский режиссер Галина Польских».
Галина Польских, по свидетельству Данелия, купила во Франции пшеничной муки для пирожков. В Москве она была в дефиците. А потом Данелия и Польских оставили во Франции по линии Общества дружбы Франция—СССР, чтобы представлять даже не их собственный фильм, а «Иваново детство» Тарковского. Главное, чтобы были люди из СССР. Суточных не платили, но кормили, карманных денег не было, приходилось стрелять сигареты. Галина Польских в то время жила в 12-метровой комнате в коммуналке вместе с мужем, дочкой и мамой. На вопрос французских зрителей о жилищных условиях советской актрисы она ответила, что живет в 25-метровой комнате. Переводчик перевел, что у нее 25 комнат. Жаль, что сама Галина Польских ничего не хочет рассказывать. Я позвонила ей, когда она уезжала на съемки к Станиславу Говорухину. Сказала, что надолго, а фильм «Я шагаю по Москве» вышел так давно, что ничего она уже не помнит, да и некогда ей вспоминать. Галина Польских у Данелия сыграла продавца грампластинок Алену — самую счастливую девушку на свете. Сибирский парень Володя Ермаков скажет, что она очень похожа на всех девушек 1963 года. Актриса и стала символом поколения. Ей подражали, стриглись под Польских. Глядя на ее нежное светлое лицо, никогда и не подумаешь, какая трудная судьба была у актрисы. Отец погиб в 1942-м. Мама после войны заболела. Чудом удалось избежать детского дома.
Алексей Локтев сыграл сибиряка Володю Ермакова, оказавшегося в Москве проездом. Это его покусала собака, хозяйка которой ушла в церковь, поручив сторожить псину пионеру. Метростроевец Коля, только познакомившись с сибиряком, тут же приведет его в дом. Ермаков привез с собой рукопись повести, а дальше он поедет навестить родственников погибшего друга. Сам Алексей Локтев трагически погиб 17 сентября 2006 года во время фестиваля «Амурская осень». Спешил с одной творческой встречи на другую, не поехал вместе с актерами на автобусе, пересел в машину. Ехали из села Раздольное в Благовещенск. Молодой водитель не уступил дорогу микроавтобусу, двигавшемуся по главной трассе. Алексей Локтев получил открытую черепно-мозговую травму и скончался по дороге в больницу.
Геннадию Шпаликову было 24 года, когда он написал «Заставу Ильича», а потом и «Я шагаю по Москве». Не так давно перед ВГИКом ему, Тарковскому и Шукшину установили памятник. И поинтересовались у студентов, будущих кинематографистов, знают ли они, кто эти люди, увековеченные в камне. Называли Тарковского, а про Шукшина и особенно Шпаликова многие вообще представления не имели, что говорит лишь о том, что мы не умеем ценить то лучшее, что имеем. Геннадий Шпаликов дружил с опальным писателем Виктором Некрасовым, за что и пострадал. С ним расторгли договор на киностудии, отвергали все, что он предлагал, имя не упоминали. И он запил. А потом покончил с собой. Слова его песенки «А я иду, шагаю по Москве», которую поет юный герой Никиты Михалкова в метро, стали классикой. Теперь мы можем судить и по ней о 60-х...
