Мероприятие в модном киноцентре носило закрытый характер — для прессы и друзей. Выделялись узнаваемым фейсом Доминик Джокер, Анастасия Стоцкая и совсем уж ослепительным звездным блеском — Валерия с мужем-продюсером Иосифом Пригожиным и Филипп Киркоров. К ним за компанию прибился и я.
На подиум взошли герои ивента, их лица несли на себе не столько печать лучезарного счастья, сколько легкой озабоченности. Г-н Крутой объяснял — съемки фильма прошли еще в 2010 году, тогда же, когда и громкая премьера концертной программы «Мадемуазель Живаго» с Ларой Фабиан. Задумывалось мощно: концерты, фильм, CD, DVD, кинопремьера — одно за другим и с большим шумом. Но все рассыпалось. Из дипломатично-обтекаемо-ироничных (как умеет г-н Крутой) формулировок стало ясно, что, как пауки в банке, они все перегрызлись, перебили кучу посуды, потом помирились, долго и мучительно склеивали осколки царского фарфора, и теперь этот хрупкий артефакт наконец готов к публичной демонстрации. «Не все получилось так, как задумывалось изначально, но главное, что есть результат, — резюмировал Игорь Крутой, грустно добавив: — Хотя я и не знаю, что мы будем с этим фильмом теперь делать…» Миловидная Лара Фабиан добавила, что «конфликты сближают», чем еще больше заинтриговала, а Алан Бадоев сообщил со странноватым смешком, что он «таракан». Почему? Маленький, пронырливый? Стало ясно чуть позже…
Всех позвали к просмотру в зал. Мы с Киркоровым запаслись попкорном, готовясь к зрелищу масштаба кэмероновских «Аватара», «Титаника», или хотя бы «пинкфлойдовской» «Стены» — все-таки три года ушли на киношку! Предвкушали грандиозную киносагу о любви, которой посвящены все песни проекта «Мадемуазель Живаго» с музыкой Крутого и романтическими стихами самой г-жи Фабиан на английском, французском, испанском и итальянском языках. Бадоев, завидев нас с попкорном, предупредил, похихикивая: «Успеете доесть только до середины». Что имел в виду, стало ясно даже не к середине просмотра восьми видеоновелл, а уже после первой — «Падший ангел» с подзаголовком «Что, если любовь ставит на колени». На экране пролилась первая кровь. И лилась она потом без остановки. С выразительным натурализмом в деталях, развороченными от взрывов кишками, размазанными по асфальту мозгами и прочей изуродованной человеческой плотью, разорванной, взорванной, раздавленной, размазанной, растекшейся и спекшейся. Впечатлительных граждан действительно могло стошнить. В пресс-релизе команды Бадоева сообщается про 30 км пленки, 530 человек массовки и макет концлагеря «Освенцим», выстроенный для съемок под Киевом, но нет главной детали — декалитров искусственной крови, пролитой в этом фильме о любви. На третьей новелле «Семья» («Что, если муж твой палач?») вскрикнула Валерия: «Ой, это же про меня!» Там муж-художник избивал в кровь и слезы жену-домохозяйку. Валерия вспомнила экс-супруга Шульгина. К четвертой новелле «Колыбельная» («Что, если смерть — освобождение?»), когда роженицу и всех остальных зверски убивают в «Освенциме», Киркоров задвинул под кресло недоеденный наполовину попкорн. Все время вздрагивал: «Ужас! Кошмар!» Восемь новелл о любви заканчиваются как раз размазанными по асфальту мозгами Макса Барских, бежавшего с букетиком цветов к любимой Ларе в песне «Зимний букет», но раздавленного на перекрестке грузовиком («Что, если на любовь три дня?»). Лара отрешенно уходит прочь. Ее слезы, которыми она умывалась на съемках, кровожадный Бадоев в кадре не оставил. «Не надо диснейлендовских слюней!», — настаивал режиссер. «Алана несло, как таракана, в начале съемки никто не знал, чем она закончится, он сам этого не знал», — рассказывали очевидцы.
Девятую новеллу о беременной шахидке, взрывающей театр, решили в фильм вообще не включать — от греха подальше, чтобы не обвинили в пропаганде терроризма. Обошлись трэшевыми ссылками на «Морфий» Булгакова и «Список Шиндлера» Спилберга. В трактовке романтических песен Крутого—Фабиан у клипмейкера Бадоева главная героиня — трагическая жертва любви, а сама любовь — кровавый и фатальный тупик. «Насколько комфортно вы чувствовали себя в этих образах?» — спросил я г-жу Фабиан. «Насколько комфортно можно испытывать постоянную боль?» — иронично ответила певица. Она сыграла блистательно, но так и осталась недовольна концептом режиссера, хотя с результатом смирилась. На это смирение и ушли долгих три года. Не в корзину же выкидывать — столько сил, нервов и денег потрачено! Понятна и озадаченность Игоря Крутого — что делать с фильмом, который не стал цельным, драматургически законченным полотном, оставшись набором ядреных клипов, которые при этом — что парадоксально — отдельно друг от друга не покажешь. Не поймут! Если только на каком-нибудь фестивале хоррора или… на «Евровидении». Что-то символическое есть в том, что г-н Бадоев, не сумевший из талантливого клипмейкера перерасти в этой работе со всеми аллегориями и метафорами в цельного кинорежиссера, придумал к песням подзаголовки — «Что, если…». Так называется ведь и песня Дины Гариповой…
