“Золотой век” капитана Барбоссы

Лев Троцкий, маркиз де Сад, капитан Барбосса, Питер Селлерс, советник королевы Елизаветы. Этих достойных джентльменов сыграл один актер. Но, увидев Джеффри Раша, ни за что не скажешь, что он отправил на плаху Марию Стюарт, Джека Воробья хотел вздернуть на рее и в роли знаменитого маркиза писал скандальные романы. В жизни австралиец Раш выглядит весьма скромно и совершенно не звездно: джинсы, простой пиджак, растрепанные волосы.

В эксклюзивном интервью “МК” он рассказал о своей новой роли в костюмной драме “Золотой век”, посвященной правлению английской королевы Елизаветы, немножко о своей партнерше по площадке и подруге Кейт Бланшетт и, конечно, о капитане Барбоссе.

— Вы легко согласились сыграть самое доверенное лицо королевы Елизаветы — сэра Фрэнсиса Уолсингама в новом фильме о ней?

— Да, здесь моя роль гораздо больше, в ней больше деталей, она более значимая. И более драматичная. Мы не хотели повторяться, рассказывать заново о том, что было в предыдущем фильме. Нам хотелось показать, что бывает с человеком, столь сильно верящим в привычный порядок вещей, фанатично преданным королеве.

Он верил, что все то, что он делал, — какие бы жестокие поступки он ни совершал — было сделано для того, чтобы защитить королеву.

И в итоге я думаю, что Шекспир гордился бы нами — столько заговоров было задумано и тайн раскрыто в нашем фильме. Столько событий мы уместили в два часа: испанский конфликт, Роули возвращается ко двору, кружит голову королеве, в конце концов, беременная фрейлина, которую сыграла Эбби Корниш. Кстати, я подсчитал, что Эбби Корниш была беременна лет пять, не меньше…

— Похоже, вы не очень заинтересованы в исторической правде…

— Я не думаю, что мы обладаем лицензией на показ этих событий, а потому имеем право прифантазировать. К тому же в эпоху тотальной пропаганды — посмотрите, что нам показывают по CNN, какие легенды создают вокруг себя люди, стоящие у власти, — всегда интересно заглянуть в темные закоулки. Что происходит в пыльных углах Даунинг-стрит или Уайтхолла? Возможно, лет через пятьдесят об этом напишут. Но мы рассказывали как раз о том, что происходит за парадным фасадом. А два часа сухого следования за историческими фактами усыпят любого зрителя, это просто скучно.

И, кроме того, мы были весьма близки к правде — во всем, что касается Армады, личной жизни королевы и истории с Марией Стюарт, то есть событий 1580-х годов. А в том, что касается конфликта католической Испании и протестантской Англии, мы до сих пор не знаем, где правда. В фанатичной, непоколебимой вере, в строгом следовании догматам или в сострадании, понимании, терпимости.

— Каковы ваши впечатления от съемок?

— Мое главное впечатление весьма неприятно. Каждый день мне приходилось наращивать эту чудовищную бороду. Меня она страшно раздражала. Ежедневно на бороду уходило полтора часа!

Из приятных — редкая возможность работать в сиквеле, который делается не из коммерческих соображений и не на волне успеха предыдущего фильма. Я работал с практически той же командой. Встреча с Кейт и Шекхаром была для меня большой удачей. Работа с ними всегда созидательна. Но я знаю, что у Кейт были сомнения, стоит ли опять играть ту же женщину. Но для Шекхара это была не та же женщина, он рассказывал историю о королеве в расцвете власти, для него это была не история конфликта Испании и Англии. А история женщины, приближающейся к зрелости, женщины, которая не может иметь детей, что для монархической Европы означало тупик. Мне кажется, в этом есть масса возможностей.

— Как думаете, третья часть будет?

— Не знаю. Но мне кажется, что есть еще много историй. Я имею в виду исторические события, о которых было бы интересно рассказать. Даже два последних часа жизни Елизаветы заслуживают отдельного фильма, чего уж говорить о ее жизни.

— Вам как актеру интереснее играть персонажей абсолютно выдуманных или имеющих реальные исторические прототипы?

— Что бы мы с вами ни думали, все персонажи выдуманы, даже если мы говорим о реальном историческом лице. Их судьбы уже написаны на бумаге и сыграны другими людьми. Когда я снимался в “Блеске”, я был вдохновлен реальной жизнью своего героя. Изучая его манеру говорить, поведение, привычки, я хотел дойти до самой сути, стать им. Но режиссер сказал мне: “Да, ты прекрасно сыграл, все сходится, но зрителям нужно, чтобы ты творил своего героя, а не копировал”. Наша цель — дать зрителям два часа развлечения. Занимаясь интерпретацией истории, реальных событий, ты так или иначе изобретаешь, открываешь весь мир заново. А за реальностью люди могут сходить в национальную портретную галерею. Режиссер Шекхар Капур сказал мне: “Я думаю, Уолсингам — это Кришна”. “Почему?” — спросил я. “Он воин, но воин духа, а не действия”. Его слова дали мне направление для разработки этого характера.

— А какой мир вы открыли в “Пиратах Карибского моря”?

— Великолепный. Мы с самого начала имели дело с некими архетипами. Капитан Барбосса, например, у него целая история. А проклятие? Это же начало мифа! Авторы фильма не хотели повторяться в последующих частях и потому расширяли границы придуманного мира, у героев появилась более подробная история жизни, какие-то детали из прошлого. Они расширили границы мира, подошли к самому его краю, затронули настоящие мифы — морское чудовище, боги, богини… В этом есть что-то вагнеровское.

— Вы знаете Кейт Бланшетт много лет. Как она изменилась, ведь сегодня она большая звезда?..

— Да, мы знакомы восемнадцать лет. Я часто задумываюсь: была бы Кейт той, кем она стала сегодня, если бы у нее в жизни не было несколько удачных возможностей, которыми она смогла воспользоваться, или же все, что с ней произошло, — судьба и она просто воспользовалась теми качествами, что ей были даны от природы? У меня нет ответа на этот вопрос. Может быть, это судьба, что она оказалась в нужном месте в нужное время, и ее заслуга в том, что она прошла пробы в те фильмы, что сделали из нее звезду.

— А как вы думаете, почему так много звезд в современном кино из Австралии?

— Австралия — большой континент, там живет около 20 миллионов человек, нет ничего странного, что некоторые из них хотят быть актерами и даже добиваются успеха. Сегодня действительно много молодых актеров из Австралии — Хит Леждер, Эбби Корниш, которая сыграла в нашем фильме. Национальный институт драматического искусства был основан в 1958 году, национальная киношкола — в конце 60-х, и нет ничего странного в том, что сегодня выросло новое поколение, получившее соответствующее образование, потому что есть такая возможность и это несложно сделать, оставаясь дома.

— Ваши дети уже подростки, вы не думали об актерской карьере для них?

— Я не думаю, что в возрасте тинейджеров они действительно знают, чего им на самом деле хочется и какой путь выбрать, так что у них еще есть время принять решение. А до тех пор перед ними открываются широчайшие возможности получить образование. Мне вообще кажется, что современный мир все больше приспосабливается под образованных людей. Сколько сейчас возможностей получить новые знания — раньше ведь все было иначе…

— В 1996 году вы получили “Оскара” за роль пианиста в “Блеске”, что для вас это значит?

— Это большая честь. И эту честь мне оказала ограниченная группа людей. Но “Оскар” уже давно принадлежит истории, и победа в этом соревновании для меня лично означала, что я оказался в немногочисленной компании нескольких австралийцев, получивших “Оскара” до меня. И в очень неплохой компании, должен сказать.