СПРАВКА "МК"
Сергей Вадимович Степашин (род. 2 марта 1952 года, Порт-Артур) — председатель Правительства Российской Федерации (с мая по август 1999 года), председатель Счетной палаты Российской Федерации (2000–2013), доктор юридических наук, профессор, генерал-полковник запаса. Сопредседатель Ассоциации юристов России. Председатель Императорского православного палестинского общества, президент Российского книжного союза.
— Сергей Вадимович, специалисты уверяют, что россияне совсем перестали читать. Правда ли это и почему так вышло?
— Люди моего поколения действительно читали больше. Самые яркие впечатления моего детства — книги Майн Рида, Фенимора Купера, Джека Лондона. Но не будем забывать: в 50–60-е годы чтению практически не было альтернативы, тогда как сегодня его легко затмевают Интернет или американский боевик на ТВ. Это, к сожалению, происходит во всех странах мира. Но для наших пенсионеров и цены на книги высоковаты: книжка за 50 коп. при пенсии в 100 руб. — одно дело, а за 500 руб. при нынешней — совсем другое. Впрочем, по последним данным РКС, среди детей дошкольного и младшего школьного возраста по количеству и качеству чтения мы занимаем второе место в мире — впереди только Гонконг.
— Хотите сказать, что в других странах читают еще меньше?
— Не совсем. Среди 15-летних — а это возраст, когда активнее всего формируется человек, — мы уже на 40-м месте в мире. А 70% взрослых россиян не читают вовсе — разве что инструкции по пользованию техникой или кулинарные рецепты. Хуже того. Нынешние взрослые не читают и своим детям, и это огромная проблема. Лишь 10% наших малышей слышат свою первую книгу от мамы с папой или бабушек и дедушек. Подавляющее большинство знакомится с книгой в детском саду или в школе, тогда как мне первую книгу прочитал отец, а потом активно читала бабушка.
Правда, в год у нас издается 540 млн экземпляров книг — больше, чем в Советском Союзе, сегодня это почетное 5-е место в мире после США, Китая, Германии и Великобритании. Одних только новых наименований у нас ежегодно по 117 тыс., так что до папуасов нам еще далеко. Однако активное чтение, сеть книжных магазинов и библиотек — удел немногих центров: Москвы, Питера, Новосибирска. На селе и в небольших городах — беда: книжные магазины там полностью вытеснены лавками ширпотреба. Лишь сейчас с помощью администрации президента книжному союзу и Агентству по печати удалось провести негласную норму, что профиль закрытого по каким-то причинам книжного магазина должен сохраниться. Серьезная борьба не затихает: пять лет назад мы едва не потеряли крупнейший книжный магазин «Дом Зингера» на Невском проспекте в Петербурге. Его пытались превратить в торговый центр, и лишь при поддержке РКС тогдашнему губернатору города Валентине Матвиенко удалось отстоять магазин. То же недавно случилось и с Домом книги на Новом Арбате в Москве. Один крупный бизнесмен решил торговать там колбасами, и мне пришлось писать записку Сергею Собянину, на которую тот, к счастью, быстро отреагировал. Дом книги остается!
— Можно ли возродить любовь к чтению в стране, где книжные магазины с ловкостью фокусников превращают в колбасные?
— Свою программу поддержки чтения в России мы анонсировали в Петербурге еще семь лет назад. Тогда ее не приняли. Но после недавней встречи Владимира Путина с Литературным собранием программу поддержки чтения решили реанимировать и даже придать ей государственный статус. Мы также наполняем свою программу новым содержанием. Например, предлагаем удешевить книжную продукцию. Знаю: правительство нас тут не поддержит — я сам когда-то его возглавлял и работал разными министрами. Но хочу напомнить: во многих странах, например, в Швеции, Дании, Норвегии, Германии или США, книги считаются не коммерческим, а социальным продуктом и, как следствие, не облагаются налогом на добавленную стоимость. Да, оборот нашего книжного рынка составляет порядка 5 млрд руб. Но к учебникам, научной, классической литературе все же надо относиться как к социальному продукту, на котором нельзя зарабатывать! Другое наше предложение — защита интеллектуальных прав российских литераторов. В отличие от киношников они не защищены ничем, и мы с трудом буквально продавливаем в Госдуме соответствующую поправку к ч. 4 Гражданского кодекса. Далее. Каким-то образом надо заставить родителей читать своим детям. Может быть, через школьных учителей — ничего зазорного в этом не вижу. Но главное — продвижение книги в небольшие населенные пункты. Библиотека, школа, медпункт и храм — вот то, что позволяет селу выжить. За последние 20 лет в стране исчезли более 120 тыс. населенных пунктов. Но природа не терпит пустоты, и в районы, откуда исчезают свои, приходят чужие. Так проблема развития сети библиотек перерастает в проблему спасения земель российских. Впрочем, многое по возвращению любви к чтению в стране уже делается. Взять хотя бы московский проект «Читающее метро». В советские времена в метро с книжкой сидел каждый. И чтобы возродить эту традицию, в московском метро скоро откроются киоски с дешевыми изданиями.
— Вы сказали, что традиционную книгу сильно потеснил Интернет. Не вытеснит ли он ее окончательно?
— Не вытеснит, просто с Интернетом надо выстраивать правильные отношения. Например, использовать его, чтобы привлечь внимание к интересной книге. Читать ее целиком все равно будут в традиционной версии: так удобнее, поэтому художественная литература, думаю, останется вполне конкурентоспособной. А вот электронные учебники действительно будут всерьез конкурировать с бумажными. И это хорошо: нечего ребенку надрываться, таская тяжеленный рюкзак! Не забывайте: с появлением телевидения в конце 50-х — начале 60-х годов театру тоже предсказывали гибель. Но сходите сегодня в театр, притом не самый известный: все забиты под завязку, в том числе молодежью! Значит, выдержали конкуренцию.
— В отличие от кино: оно-то вчистую проиграло телевизору!
— Сами виноваты: надо было делать хорошее кино, а не ширпотреб! А книга выдержит конкуренцию, особенно если вернуть некоторые старые традиции. К примеру, когда-то неподалеку отсюда читал свои стихи Евтушенко. Ну что может быть лучше живого общения с писателем, поэтом?! Кстати, могу назвать две киноэкранизации великих произведений, буквально взорвавшие наш книжный рынок: «Мастер и Маргарита» Булгакова и «Идиот» Достоевского. Все эти книги в Москве после показа раскупили полностью!
— «Мастер и Маргарита» — моя любимая книга. А ваша? Есть ли у вас время читать?
— Сильнее всего меня потряс «Печальный детектив» Астафьева: из-за этой книги, возможно, я и пошел в свое время на выборы в Верховный Совет. Но в целом любимые книги у меня в разное время разные. Сейчас, например, с большим удовольствием читаю Улицкую, хотя она и очень резко критикует власть. Очень люблю Гранина — из его новых книг прочитал «Мой лейтенант», «Все было не совсем так» и «Человек не отсюда». Я хорошо знаю Даниила Александровича, мы иногда переписываемся, созваниваемся. Для разрядки с удовольствием читаю Джеймса Клавелла — исследования по истории Китая и Японии «Сегун» и «Тай-Пэн». Собрано у меня и более 1 тыс. книг серии «Жизнь замечательных людей». А из классиков больше всего люблю Михаила Юрьевича Лермонтова. Если Пушкин у нас самый талантливый, то Лермонтов — самый глубокий и верующий. В свое время, еще в Ленинграде, я даже занял 3-е место на конкурсе чтецов с его удивительным стихотворением «Ветка Палестины». Кстати, сейчас мы с вами находимся в офисе Императорского православного палестинского общества — ну кто мог подумать о таком в 1966 году?! (с 2007 года Сергей Степашин — председатель Императорского православного палестинского общества. — «МК»). Ну а читаю я обычно часов с 11 вечера и до часу ночи.
— Как вы относитесь к восстановлению выпускного сочинения в школе?
— Я вообще не понимаю, какой идиот его убрал, объединив с литературой, — это же абсолютно разные вещи! Люди совершенно разучились формулировать свои мысли письменно, что гораздо труднее, чем устная речь! Когда я был министром — одним, другим, третьим, а позже и в Счетной палате, я не раз приводил примеры вопиющей безграмотности. Так что сейчас я двумя руками за! Нужен только переходный период: требования к грамотности жесткие, а в отношении изложения материала ребятам надо дать время для разгона. Что касается публичной защиты сочинения, то этот навык, думаю, пригодится любому ребенку. Но навязывать единую планку сразу всем и тут, мне кажется, не стоит. Лучше исходить из готовности учителя и школы.
— В чем вы видите главную проблему нынешнего образования в России?
— Количество не соответствует качеству. При всеобщей моде на высшее образование мы практически потеряли среднее профобразование, да еще погнались за Болонской системой. Здесь меня наверняка упрекнут, что я отстал от жизни, но все-таки скажу: заложенная Ломоносовым русско-прусская система образования была сильнейшей! Из нее до сих пор черпают современные западные школы, между тем как от многих принципов Болонской системы отказываются даже французы. Вот и я, доктор юридических наук с двенадцатилетним преподавательским стажем, не понимаю: как можно с помощью ЕГЭ оценить знания по истории, философии, литературе, юриспруденции. Да что там гуманитарные предметы! Тесты ввели при сдаче экзамена на получение прав в ГАИ, и посмотрите, что у нас на дорогах делается! Полностью поддерживаю своих товарищей, ректоров МГУ и СПбГУ, пробивших возможность набора студентов через собственные экзамены, конкурсы и олимпиады. ЕГЭ, правда, позволяет поступать в ведущие вузы ребятам из других регионов. Но где у нас лучшие результаты ЕГЭ? На Северном Кавказе! Между тем лучшими знаниями там похвастаться не могут, и сами это понимают!
— Как продвигается общественная экспертиза учебников?
— Экспертизу мы должны провести до конца января. Поэтому отмечать новогодние праздники с отсрочкой, как сказал Путин, придется не только строителям олимпийских объектов в Сочи, но и нам. Вдобавок мы еще влезаем в рынок. А это уже не только содержание учебников, но и деньги. Большие деньги! А жить хотят все эти ребята.
— Не боитесь, что на Общественный совет начнется давление, лоббирование?
— Путь у нас один: быть объективными и никому не подыгрывать! Мне повезло: еще в бытность председателем Счетной палаты я возглавил комиссию Минобрнауки по разработке критериев оценки учебников. В нее входили депутаты, представители издательств, родители, учителя. Спорили мы очень жестко — вплоть до обвинений, что кто-то кого-то тащит. Но критерии, к счастью, выработали, и сейчас они утверждены министерством.
— Вам понадобятся сотни экспертов. Наберете столько? И еще: общественная экспертиза учебника по истории — понимаю. Но сможет ли общественность оценить качество учебника по математике или по физике для 11-го класса?
— Пул экспертов у нас есть: заниматься этой работой хотят многие. А оценивать учебники по точным наукам будут специалисты: учителя-предметники или родители, профессионально занимающиеся данной областью знаний. К экспертированию учебников по математике, например, я бы с удовольствием привлек Виктора Антоновича Садовничего — не просто блестящего математика, но математика гуманитарного, умеющего подать предмет живо, интересно. Поверьте, это очень редкое качество!
— Вы говорили об этом с Виктором Антоновичем?
— Не просто говорил. Я возглавляю попечительский совет юрфака МГУ. И более того, ходил с письмом к Владимиру Владимировичу с просьбой возглавить Большой попечительский совет МГУ. Это в конце концов и произошло. Конечно, экспертировать школьные учебники ректор МГУ не будет — у него и без того дел хватает. Но мы договорились, что университетских специалистов он нам даст. Так что мы активно сотрудничаем и даже дружим с Виктором Антоновичем. И сменять его на посту ректора я не собираюсь!
— О такой возможности в последнее время много говорят…
— Я об этом прочитал в газетах: со мной этот вопрос не обсуждался. Впрочем, за последние два-три месяца я узнал о многих должностях, которые якобы должен занять. Называть их не буду, чтобы люди, которые там работают, не занервничали. Но если говорить серьезно, то формула у меня такая. Я взрослый человек: успел послужить, поработать, себя показать и мир посмотреть. Нужен буду — я готов к госслужбе. Нет — у меня есть чем заняться.
