— Я от ее книг не в восторге, — делится мнением с «МК» Дмитрий Быков, — считаю ее прозу выспренней, чрезвычайно эклектичной по стилю, там до смысла едва доберешься... но многим нравится. Ну и пусть нравится. Псевдоним очень удачный. Он как раз отражает авторскую манеру. Там очень много фиглей и миглей, но практически отсутствует то мясо, которое в прозе ценнее всего — напряженный сюжет, точные эпитеты, живые диалоги, — всего этого там не вижу. В любом случае, я рад, что Фигль-Мигль победил, потому что ему это, наверное, нужно: трижды быть в финале и ни разу не побеждать — это травмирует.
— То есть, хорошо, что победила?
— Хорошо. Может, теперь будет писать лучше.
— Но все удивляются, кто скрывается за псевдонимом...
— За этим псевдонимом скрывается сотрудница петербургского филфака. Наверное, в качестве Фигля-Мигля она выглядит интереснее, чем под своим реальным именем и в своем реальном качестве. Ничего тут такого нет: Господи, да масса людей решает создать вокруг себя придуманную судьбу, если решает, что их судьба сама по себе не достаточно сенсационна. Ну кто бы ее знал в качестве Екатерины Н.? (Ее зовут якобы Екатерина). Никто бы и внимания не обратил. А после Фигля-Мигля она дает информационный повод. Возникает интрига, все начинают думать кто она такая, заглядывать под черные очки...
— Да могу вам сказать, что даже наша публикация появится исключительно благодаря черным очкам.
— Ну да. Потому что проза — ну это такая обычная посттатьянатолстушная женская культурная проза, которая никаких особенных откровений в себе не несет. Нацбест всегда премирует тенденцию, а не автора. А тенденция есть.
— Но это тоже, по-своему, честно.
— Ну, честно, да: автор становится куда большей загадкой, чем его текст. А на мой взгляд должно быть наоборот. И для меня совершенно очевидно, что Максим Кантор вне конкуренции на этом Нацбесте. Мне его книга художественно неинтересна и идеологически не близка, но как явление она для меня очень важна и мне важно знать, что она существует: чтобы от нее отталкиваться, с ней полемизировать, и, в конце концов, она, конечно, очень талантлива. Вот вам хорошая история по аналогии: Иннокентий Анненский умер от сердечного приступа, потому что в «Аполлоне» вместо его подборки поставили подборку Черубины де Габриак. И в данном случае опять серьезный человек проиграл очередной анонимной Керубене Габриак. Анненский был так обижен, что — бац! — и помер. Кантор — ничего, он живучий, ему ничего не сделается.
— Ну я вот смотрю короткий список — у Кантора было 10 баллов, то есть победитель, у Фигля — 5.
— Он абсолютно лидировал, но лидер выигрывает далеко не всегда. Выигрывает тот, кто на данный момент понравился жюри. Ведь, по большому счету, они не то что бы очень сильно хотели дать Фиглю. Они очень хотели НЕ ДАТЬ Кантору. Потому что многие в этом жюри имеют противоположные взгляды. Потому что Кантор — слишком официальный лидер, слишком предсказуемый победитель, его слишком хвалили члены оргкомитета, и возникает естественное желание пойти поперек мейнстрима. Это понять можно, но это не того масштаба событие, чтоб на это как-то реагировать: Кантор свое получит. Это безусловно.
