Что Малежику вовек не «привесишь» — так это любовь к скандалезам, упадание в пошлость... Поэтому строка его легка, и не всегда понимаешь поначалу — в шутку или всерьез разговор ведется. «Не наскрести по сусекам стихов, / Чтоб из них смастерить Колобок. / Не успел совершить я грехов, / Чтоб начать вакханалию строк» — вот дан книге старт, а дальше как раз перечисляются «грехи», будто на исповеди: прибегал ли я к наркотикам, дорогой читатель? Пользовался ли фонограммой? Да у кого ж, спросите, хватит смелости на подобное самобичевание?
«Последний концерт «Веселых ребят» в Душанбе окончен, и нас всех приглашают на торжественный ужин. Средняя Азия, традиционный плов. Учтивые хозяева часто справляются, нравится ли нам угощение, и особенно интересуются вкусовыми качествами плова. Всем весело, настроение боевое, все смеются даже над не очень смешными анекдотами и артистическими историями. Вот застолье закончилось. Расходились довольные. И только в аэропорту кто-то из работников душанбинской филармонии проболтался, что в плов была добавлена конопля...»
Что до случая с фонограммой, то, по выражению самого Малежика, невинность он потерял, как водится, в Сочи («по-моему, Сочи для этого и придуман»). А вышло так, что накануне Вячеслав Ефимович давал продолжительный концерт в Риге, «голос был безвозвратно потерян». Малежик хотел вовсе «сняться» с концерта, но сочинские администраторы бросились уговаривать, что это, мол, стадион, и никто ничего не поймет, дескать, ложь во спасение. Идет первая песня «Острова», то есть играет кассета с записанным голосом и инструментальным сопровождением. Все нормально, аплодисменты. Малежик дает знак человеку за пультом, чтоб начинал вторую песню. Но тот забывает отключить первый микрофон.
«И вот на зрителей обрушиваются два инструментальных вступления одновременно, — вспоминает певец, — никто ничего еще и понять не успел, как я закричал дурным голосом: «Стоп!!! Вот сейчас вы видели, как под фонограмму снимаются телевизионные передачи. Вчера в Риге я потерял голос, и поэтому хочу вас спросить, как мне быть — петь живьем (и вы прощаете мне «петухов») или продолжаем имитировать ТВ-шоу?». Короче, Малежик живьем спел «Черный рынок» и еще пару песен в состоянии аффекта, получив порцию аплодисментов. Уходит «в трибуны», а там директор набрасывается с упреками: «Как ты посмел рассказать о фонограмме? Как теперь следующим артистам выходить?».
Вячеслав Ефимович — первоклассный рассказчик, собственно, книга так и воспринимается — как некий диалог с читателем тире размышление: «Итак, в 1983 году… нет, скорее, в 1984-м, ведь сын мой как раз в тот год…» И в какой-то момент ловишь себя на мысли, что рассказ ведется от лица совсем юного, живо смотрящего на жизнь человека, без зауми и моралите. Хотя Вячеславу Ефимовичу завтра исполнится уже 66.
Я судьбу продолжаю писать каждый день,
И любимый мой знак — многоточие.
Не копаю я грядок, о возрасте думать мне лень,
Я люблю вас, и прочее, прочее, прочее.
