Чем ценна помимо прочего галерея на Волхонке — она предлагает художнику образ мысли, профессиональное мироощущение.
— Ведь как шло мое творческое становление? — рассказывает Илья Сергеевич. — Я часами мог просиживать в рисовальном классе и анатомическом кабинете, а затем шел в библиотеку, где до рези в глазах всматривался в рисунки старых мастеров, не переставая изумляться их гармонией, совершенством художественной формы. Копируя работу, ты словно беседуешь с умным, всезнающим учителем.
Глазунов убежден, что один из самых действенных методов обучения — это работа с натуры и параллельное копирование художников былых столетий: «Ну кто вам лучше расскажет о классической композиции, чем Веронезе, Тинторетто или Рубенс?».
И тогда становится не столь важно, в какой технике, какими красками творит поэт. Важно — по мнению Глазунова — сочетание высокого порыва вдохновения со строгими ремесленными приемами, передаваемыми от учителя к ученику. А что до техники... Не все знают, что в своих графических работах в конце 50-х годов Глазунов вообще, по сути, открыл новый материал, напоминающий прессованный уголь, который изготавливался только в СССР и назывался «черный соус».
— Соус — удивительная вещь, — рассказывает Илья Сергеевич, — для меня его божественный тон звучал как звук органа — от нежнейшего пианиссимо до мощной силы крещендо, напоминая собой токкату Баха, дающую необычайные возможности в импровизации... Это был самый счастливый день, когда я открыл для себя все богатство соуса, сочетаемого с сангиной и пастелью. Большинство моих портретов, образов из классической литературы выполнены именно в этой технике.
Речь-то как раз идет о первых «достоевских» иллюстрациях 1956 года к роману «Идиот»: «Князь Мышкин», «Настасья Филипповна», «Рогожин» стали хрестоматийными образами, помогающими глубже проникнуть в философию Федора Михайловича.
— А ведь что значит глубоко проникнуть в искусство, мучиться думами о назначении и смысле творчества? — продолжает Глазунов, — Мы, еще студентами, заходя в академический музей, в который раз убеждались, что, как ни странно, часто первые номера, которыми дореволюционная академия отмечала лучшие студенческие работы, принадлежали людям, не оставившим большого следа в истории... Савинский, например, рисовал лучше Сурикова, Васнецова и уж, конечно, лучше Рериха и Нестерова. Но, несмотря на виртуозное мастерство, Савинский не стал творческой индивидуальностью...
...Значительный пласт глазуновского наследия — его портреты. Кстати, в новом художественном альбоме приводится масса архивных карточек, где Илье Сергеевичу в разные годы позируют Джульетта Мазина, Федерико Феллини, Джина Лоллобриджида, король Швеции Карл XVI Густав, Индира Ганди. Мастер уверен, что «задачей портрета является выражение музыки души человека, требующего абсолютного сходства с портретируемым»:
— Если портрет не похож — это не портрет. Традиция русского портрета, в отличие от фотовидения реализма или соцреалистической характеристики колхозника-ударника, кроется именно в раскрытии неповторимой индивидуальности человека...
Кстати, портреты великих итальянцев Глазунов писал во время выставки 1963 года в Риме в галерее «Ла Нуова Пеза». Позже Илья Сергеевич напишет в своей книге «Россия распятая»: «Почти в каждой из стран Запада, где я бывал по самым высоким приглашениям, меня уговаривали остаться, предлагая выбрать «свободу». Учитывая гонения, которым я тогда подвергался в СССР, любая из этих стран могла бы стать моей второй родиной. Но я всегда знал умом и чувствовал сердцем, что такое страна пребывания, а что есть Отечество. Я могу жить только в России. И зарубежные поездки были способом борьбы за мою независимость в своей собственной стране. Не случайно, со слов одного иностранного журналиста, мои друзья и враги называли меня «послом русского народа в СССР»».
Любимая «русская тема» представлена в галерее весьма разнопланово: от графических листов до монументальных многофигурных композиций. «Князь Игорь», «Иван Грозный», «Легенда о царевиче Димитрии» etc. созданы в технике сочетания живописи по дереву с неожиданными вставками из жемчуга и старинной парчи. Кстати, в этой же технике написана широко известная «Русская красавица» (1968) — ее парижские критики назвали русской Джокондой. Женские образы невыразимо сильны, недаром на обложку художественного альбома вынесена не «политическая», а вполне себе «бытовая» работа Глазунова — «Утро» 1956 года...
— Для меня, как и для каждого человека искусства, наивысшая радость — ощутить, что твое сокровенное, выстраданное, продиктованное внутренним голосом совести произведение становится важным, близким и нужным для миллионов людей, объединяет, а не разъединяет их, — делится Илья Глазунов. — Быть современным — это не значит подражать утвердившейся моде в искусстве. Быть современным — значит выражать духовный мир современника, его внутренние переживания, любовь, ненависть, радость, его нравственные идеалы. Быть современным — значит жить интересами своего народа, и чтобы каждый перед смертью мог сказать, как Пушкин: «И неподкупный голос мой был эхо русского народа». Быть национальным в искусстве — это прежде всего знать, любить и гордиться культурой своей Родины, своего Отечества.
Лучше и не скажешь. Неудивительно, что самые популярные картины Глазунова есть прежде всего документ эпохи (второй половины XX века) — сюда относится и «Рынок нашей демократии», и «Вечная Россия», и другие «хиты» мастера. Как пишут почитатели творчества Ильи Сергеевича, «в этих работах образная беспощадность доходит до саркастической сатиры, что дает точную оценку многим явлениям постсоветской России».
Одна из последних работ Ильи Глазунова, «Раскулачивание», создана в 2010 году; эта монументальная картина отражает страшные годы геноцида русского крестьянства...
— Недостаточно быть рисовальщиком и колористом, — убежден Илья Сергеевич, — надо понимать главное: картина — это разговор со зрителем, который должен понять, что хочет сказать художник. В противном случае зритель равнодушно пройдет мимо. Самая страшная ошибка — когда средство становится целью. Художник же велик тем, что, постигая тайны мира, создает свой мир...
