Выбор Чайковским пьесы Ипполита Шпажинского в качестве основы для либретто даже некоторых его друзей повергал в недоумение. Манерная, фальшивая, пафосно-морализаторская трагедия с кровавым финалом, написанная псевдоархаичным языком, якобы стилизованным под русскую старину, создана не очень талантливым человеком. Все это перекочевало в либретто, наполненное невнятными архаизмами и откровенными пошлостями типа: «Убили, злодеи, голубушку Настю, померк свет души моей, кончилось счастье...» И это на полном серьезе написано в 1885 году. Неудивительно, что на Шпажинского писали пародии, а сегодня его вспоминают лишь в связи с «Чародейкой» Петра Ильича.
На самом деле и на пошлое либретто можно написать хорошую музыку — не зря ведь лучшие романсы Чайковского написаны на тексты некоего Ратгауза. Но в данном случае музыка вполне пошла за текстом: она банальна, лишена яркого мелодизма, в опере почти нет запоминающихся тем. «Народность» вообще не удалась Петру Ильичу: злобно критиковавший Мусоргского композитор оказался вторичным по отношению к старшему коллеге. Попытки воспроизвести речитативный стиль успехом не увенчались — получился какой-то «недомусоргский». Жанр «русской песни», лежащий в основе этой оперы, также не является сильным местом композиторского дара Чайковского — его полуфольклорные распевы скучны, невыразительны и ужасно тривиальны.
Музыкальный руководитель постановки Александр Лазарев взялся за партитуру с решительным намерением изгнать из нее скуку. Он очень плотно занялся оркестром и занимался им на глазах зрителей на протяжении более трех часов. Оркестр ревел, трепетал, изо всех сил выдавал контрастную динамику, яростно дул в тромбоны, колотил в тарелки и другие ударные инструменты столь неистово, что оглушил не только публику, но и несчастных певцов.
А дирижеру явно было не до них, он действовал по принципу: а ладно, споют как-нибудь. Вот они и пели — как-нибудь: не понимая фразировки, не попадая (особенно в речитативных фрагментах) в ноты, не совпадая ритмически с оркестром, постоянно переходили на крик. В первом же акапельном (без аккомпанемента оркестра) ансамбле вошли в такое несогласие друг с другом, что возникла крамольная мысль: неужели Чайковский писал атональную музыку?! Конечно, партитура «Чародейки» на премию в области композиции не тянет, но какофонией она все же не является.
Режиссер Александр Титель все поставил по-серьезному, в исторических костюмах, в очень красивых декорациях Валерия Левенталя, в (как всегда) замечательном световом решении Дамира Исмагилова. Здесь и роскошная, бурно текущая Ока, сменяющиеся времена года, лунный свет, падающий снег и все такое. Правда, не обошлось и без курьезных моментов: княжеский челн, появляющийся на горизонте, нарушает привычные пропорции и тем самым вызывает смех. Покосившийся теремок слишком напоминает дачный туалет. Конструкция из многоярусных помостов и свай похожа на дизайн спа-центра где-нибудь на Мальдивах.
Но самый большой вопрос к режиссеру: почему главная героиня Кума (Анна Нечаева), которая сводит с ума все население Нижегородской области эпохи Ивана III, столь необаятельна, нехаризматична, несоблазнительна? Режиссер не сумел или не захотел придумать для нее образ, которому можно было бы поверить. Зато на сцене много крика, «драматического» пения, вульгарности и, что самое неприятное, спонтанности и неубедительной случайности.
