«В тумане» Сергея Лозницы — еще не шедевр, но фильм по-настоящему зрелого автора. Никакого тумана, все максимально ясно и предельно внятно.
Фактурные актеры, следуя воле режиссера, тушат все эмоции, сливаясь с окружающими деревьями. Камера Олега Муту (молдавский оператор с мировым именем), с которым Лозница работает с первого своего художественного фильма «Счастье мое», не позволяет себе никаких экспериментов, добросовестно следует за героями через лес. Повествование, не считая нескольких необходимых флешбеков, так же послушно идет по прямой. «В тумане» — новая классическая военная драма на неклассическую тему.
В тексте Быкова важнее даже не сюжет — свои страшнее чужих, — а интонация. Напевная, лирическая — таким слогом обычно рассказывают детские сказки, а не больную правду о войне. На этом певучем наречии партизаны Быкова не только разговаривают — они на нем думают. Все самое главное о героях мы узнаем из их предсмертных видений. У Лозницы тоже есть внутренние монологи — они в долгих кадрах выразительного молчания, во время которых герои исследуют друг друга. А вот интонация фильма совершенно другая — никакой напевности, никаких сказок. Только безжизненная тоска и холод непонимания. Удивительное дело: ни на букву не отступая от первоисточника, Лозница тем не менее не оставляет от своего соавтора буквально ничего. «В тумане» — не экранизация, а полноценное авторское (и мастерское) высказывание. Лучше всего разницу мировосприятия писателя и режиссера иллюстрирует финал обоих произведений. Быков никого не обнадеживает, но и не отбирает у Сущени последнюю надежду. Лозница же, не удовлетворившись одним только туманом, полностью застелившим собой экран, совершенно целенаправленно нажимает на курок.
Фирменный лозницевский холод, в котором одинаково неуютно себя чувствуют как циники, так и оптимисты, расколол международных критиков напополам. Питер Брэдшоу из «Guardian» назвал фильм «В тумане» — «таинственным, убедительным и мрачным». Джонатан Ромни из «Screen» — «ясной, сложной драмой о войне толстовской простоты и тихой глубины». А главный критик «Daily Telegraph» Робби Коллин издевательски шутит, что «по сравнению с непосильной серьезностью, с какой Сергей Лозница снял «В тумане», Михаэль Ханеке выглядит автором комедий вроде «Машины времени в джакузи». Но в любом случае даже в таком сильном конкурсе, как в этом году, у Лозницы весьма высокие шансы на награду.
Главным же претендентом на «Золотую пальмовую ветвь» по-прежнему остается все тот же Михаэль Ханеке. Его «Любовь» — настоящее большое кино, исчерпывающее высказывание на заданную тему. Единственная причина, по которой Ханеке может не получить награду, настолько же абсурдна, как и сама идея соревнования среди произведений искусства: три года назад он уже увозил из Канн главный приз за предыдущий фильм, «Белая лента». Со всех других точек зрения Ханеке — идеальный кандидат. Кроме пары гениально придуманных и сыгранных сцен австрийский режиссер снял вполне старомодное кино, в каждом эпизоде которого чувствуется не только правда умирания, но и невероятная легкость, мудрость, юмор и совокупный масштаб личностей, принимавших в нем участие. Все другие участники конкурса (а среди них есть несколько очень сильных и один выдающийся) тем не менее едва ли подходят на звание лучшего фильма.
А вот с остальными призами, включая Гран-при жюри, может случиться все что угодно. Рискну в качестве претендентов на этот приз выделить румына Кристиана Мунджу, приехавшего в Канны с глубокой драмой о столкновении религии и света («За холмами»). «Охоту» датчанина Томаса Винтерберга — за умение нащупать новую, острую социальную тему. «Рай. Любовь» австрийца Ульриха Зайдля, одинаково остроумно и цинично показывающий разницу между старушкой Европой и буйной Африкой через отношение к сексу и любви. «После тьмы — свет» Карлоса Рейгадаса (Мексика) за поиски новых форм самовыражения в кинематографе. Или «Реальность» Маттео Гарроне — еще одно размышление на тему всеобщей шизофрении и одного на всех «Большого брата», поданное с итальянской чрезмерностью и жизнелюбием. (Плюс если бы на фестивале раздавали призы не актерам, а животным, касатка из «Ржавчины и кости» Жака Одиара забрала бы все).
Ну а еще есть Леос Каракс и его «Holy Motors», но его награды, как и его фестивали, судя по всему, проходят где-то в другой вселенной.
Канны.
