Жак Одиар, чей «Пророк» три года назад увез из Канн гран-при жюри, вернулся с историей гораздо более эмоциональной — на грани пошлости и абсурда. Свой новый фильм он назвал «Ржавчина и кость», но снимал, как раз о том, что не ржавеет и не ломается.
Алан (Матиас Шонартс) — полунищий спортсмен, бывший боксер, от которого ушла жена. На руках у него остается ребенок — смышленый парень, без лишних вопросов готовый вместе с отцом доедать объедки в электричках. Остановившись на время у родной сестры, он чудом устраивается вышибалой в ночном клубе. Там Алан знакомится со Стефанией (Марион Котияр) — пожалуй, единственной тренером касаток из числа посетительниц, которой только что нерадивый ухажер заехал по носу. По дороге домой Алан сообщает Стефании, что та в своем коротком платье похожа на шлюху. Стефания просит его заткнуться.
Здесь происходит первый эмоциональный взрыв: измученная ночными ссорами с бойфрендом героиня Котияр выходит на работу, встав не с той ноги. И вскоре лишается обеих: у одной из касаток, взявшей пример со своего тренера, портится настроение. Она рушит сцену прямо во время выступления. Взмах гигантского плавника. Медленно уходящие под воду обломки. Затянутая в гидрокостюм Марион Котияр, плавающая в облаке собственной крови. Больница, ампутация и глубокая депрессия.
Дальнейшее невольно пересекается с сюжетом недавней популярной французской комедии про инвалидов «1+1». Героиня Котияр большую часть экранного времени снимается натурально без ног (сложнейшая работа специалистов по спецэффектам). Алан носит ее на руках на морские прогулки и в спальню. Стефания, вернувшись к жизни, принимается заново подминать мир вокруг под себя. И правда, научила же она когда-то касаток делать сальто в бассейне, научит и одного любвеобильного боксера не спать со всем, что движется.
По-своему продолжил неисчерпаемую тему любви австриец Ульрих Зайдль («Импорт-эспорт»). В конкурсе этого года — первый фильм из задуманной трилогии «Рай», рассказывающей о трех разных женщинах на отдыхе. Первая часть трилогии, «Любовь» посвящена душевным терзаниям австрийской женщины 50 лет, которая вместе с подругами отправляется отмечать свой юбилей секс-туром в Кению.
Там она, отбиваясь от назойливых кенийцев, как от малярийных комаров, пытается найти любовь там, где ее и быть не может. Африканцы, еще минуту назад изображавшие страсть, после секса выдумывают страшнейшие истории о своих близких, чтобы вытянуть из нее побольше денег.
Показывая изнанку секс-туризма в Африке, Зайдль выглядит одинаково циничным и великодушным. В одной из ключевых сцен главная героиня, накурившись травки, со смехом демонстрирует чернокожему любовнику, вдвое ее моложе, разницу женской груди в лифчике и без. В следующей — обнаженная лежит на жесткой африканской кровати, словно в раме полотна Рубенса.
Раскрывая тему секса до конца, Зайдль, подобно своей вошедшей во вкус героине, постепенно меняет жанр повествования от социальной сатиры к откровенному порно. Пока не натыкается на единственного чернокожего жителя Кении, не способного ради денег исполнить все капризы «белой леди».
Кстати, сразу после показа вываливающий народ из зала, как знали, караулили длинноногие девушки, раздающие приглашения в местный стриптиз-клуб. Похоже, любви на Круазет в одних только кинозалах и на официальном плакате (там Мэрилин Монро задувает на торте свечку в день своего
Никита КАРЦЕВ, Канны
