Судя по последним новостям с родины, а также непропадающему интересу крупных кинофестивалей к теме современных государственных переворотов, в следующем году не в Каннах, так в Берлине вполне можно представить подобный фильм и на русском языке. Как показывает опыт египетских коллег, для того чтобы попасть на конкурс, необязательно обладать выдающимся талантом. Достаточно выдержать умеренную интонацию повествования, не проваливаясь в пафос.
В фильме долгие два часа идут (и так толком и не доходят) навстречу друг другу два мира. С одной стороны — Махмуд, статный египтянин, наездник и укротитель лошадей. Попав на службу к властям, он оказался одним из тех, кто в феврале
С другой — девушка Рим. Здесь все в лучших традициях Болотной площади: работа в рекламном агентстве, квартира в дорогом районе Каира и активная гражданская позиция. Рим разведена, у Махмуда тоже наметились некие недопонимания в семье. Самое время составить отличную киношную пару.
Но фильму Насраллы хватает ума (или занудства) не пойти по пути российских коллег, анонсировавших минувшей зимой съемки фильма по мотивам московских митингов — романтической истории любви юной оппозиционерки и мягкосердечного сотрудника ОМОНа.
Махмуд — тоже вполне себе ОМОН по египетским меркам. Только без космического шлема на голове, а потому видео его работы на Тахрире быстро доходит до родных селений. К прежним бедам (наездник остался без работы) прибавляются новые: его сына за драки исключают из школы (мальчишку стали задирать сверстники, говоря: раз твой отец не мужчина, значит, и ты тоже).
Рим подхватывает интонацию школьников и буквально ставит к стенке Махмуда вопросом, как он мог выступить против революции. Махмуд, побившись от отчаяния об эту стену головой, рассказывает, что уже как-то видел одну революцию. После чего в округе распугали туристов — единственный источник дохода, а его семья была вынуждена продать все до последнего. Рим не отстает, Махмуд оказывается на Тахрире уже в качестве демонстранта, где неминуемо получает по грудной клетке. Но уже не палкой, а бортом военного автомобиля.
Не поражая какими-либо художественными откровениями, фильм Насраллы ценен уже хотя бы тем, что дает по очереди высказаться всем участникам конфликта. Если совсем упрощать, то «После битвы» — отличная иллюстрация того, как выглядит революция, если убрать патетическую риторику: все вокруг безбожно много болтают, кому-то ломают ребра, кому-то жизнь. А единственное место, где можно хотя бы ненадолго побыть собой, — дикая пустыня или верхушка египетской пирамиды.
А в Каннах все битвы только начинаются. Сегодня — конкурсные показы Жака Одияра (в фильме «Ржавчина и кость» Марион Котийяр примерно половину экранного времени ходит с протезами: по сюжету, ее героиня потеряла ноги после столкновения с касаткой) и Ульриха Зайдля. В рамках спецпоказа состоится премьера нового фильма магического тайца Апитчатпонга Вирасетакула, победителя позапрошлых Канн. А ближе к вечеру откроется конкурс «Двухнедельник режиссеров», идущий бок о бок с главным Каннским.
Канны.
