Люди, особенно имеющие детей, знают, как порою нелегко выбрать имя младенцу. Задолго до его появления на свет (а некоторые — за много лет до зачатия) уже подбирают имя.
Проще всего королям: Людовик XIII, XIV, XV... Генрих IV, V, VI, VIII... Простому человеку сложнее: надо почтить любимого деда, богатую тетку, какого-нибудь кровавого маньяка (папаша Санчес назвал будущего террориста Ильичом, угадал), испанец, не задумываясь, дает мальчику пять имен и ублажает всех, включая Богородицу (немецкий случай: Эрих Мария Ремарк), у колыбели толпится семья, дело иногда доходит до драки.
Автор — один. Он сам вынашивал, сам родил, сам ищет имя, мучается. Говорящие имена — дело не хитрое. Кутейкин — пьяница, Кабаниха — свинья, Молчалин — тихушник, втируша, карьерист... Это имена-характеристики.
А Онегин? Почему он — Евгений? Случайностью это быть не может. Тем более что Пушкин сам признался:
Я думал уж о форме плана
И как героя назову;
Покамест моего романа
Я кончил первую главу…
Это
* * *
Евгений — имя какое-то чужое. Конечно, Коля, Ваня, Петя (грек, еврей, римлянин) тоже когда-то были чужие, но так давно обрусели, что стали свои в доску. А Евгений — нет, что-то в нем не наше.
Может, француз? Тем более что лицейская кличка Пушкина была Француз. Французский язык — язык русского дворянства...
...Татьяна свое знаменитое письмо пишет Онегину по-французски, в частности, еще и потому, что
Она по-русски плохо знала,
Журналов наших не читала
И выражалася с трудом
На языке своем родном.
Все так привыкли и к этим стихам, и к тому, что Пушкин — гений; не замечают, как он коряво написал «она по-русски плохо знала». Правильно: «она плохо говорила по-русски» либо «она плохо знала русский» (язык).
А «по-русски плохо» употребляется в смысле «как это обычно бывает здесь» или проще «на русский манер». Например, она по-русски плохо укладывала асфальт.
Она по-русски плохо знала — это Пушкин нарочно, это насмешка и над героиней, которую он передразнил, и над читателем...
...ах да! Всё кругом было французское; на Западе сияла звезда Наполеона; Онегина ребенка учил «француз убогой» (теперь пишут «убогий» — правят Пушкина, портят рифму «...француз убогой не докучал моралью строгой», делают «убогий — строгой», зато в соответствии с понятиями современной корректуры). Онегин блестяще говорит по-французски, но совсем не француз и уж точно не немец. Пушкину понравился его характер.
...Условий света свергнув бремя,
Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Холодность, оригинальность (неподражательная странность) — попахивает англичанином. И очень отчетливо.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy лондонский одет
Как денди лондонский одет. Хранит молчанье в важном споре. Читает Адама Смита (английского экономиста)... А что он ест?
Пред ним roast-beef окровавленный...
Ростбиф, да еще с кровью, — это Англия. Дальше — больше:
Нет: рано чувства в нем остыли; (а во французе не остывают до смерти, в русском — до почечуя)
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-stеаks... (опять английская еда с английским написанием)
…И сыпать острые слова,
Когда болела голова.
Скучает Онегин тоже по-английски.
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный...
Еще и Чайльд-Гарольд (английский герой англичанина Байрона). А потом еще и в деревне все решили, что он (Онегин) опаснейший чудак.
* * *
...Ну а потом во вторую главу из-за границы прискакал Ленский. Вот именно примчался, а не приехал; потому что сюжет-то надо было двигать. Сейчас он познакомит Онегина с Татьяной Лариной и...
Но сперва Ленский, с малолетства влюбленный в Ольгу, отдал дань уважения могиле отца своей невесты — Дмитрия Ларина, хороший был человек.
Он был простой и добрый барин,
И там, где прах его лежит,
Надгробный памятник гласит:
“Смиренный грешник, Дмитрий Ларин,
Господний раб и бригадир,
Под камнем сим вкушает мир”.
Своим пенатам возвращенный,
Владимир Ленский посетил
Соседа памятник смиренный,
И вздох он пеплу посвятил;
И долго сердцу грустно было.
«Poor Yorick!16 — молвил он уныло, —
Он на руках меня держал.
Как часто в детстве я играл
Его Очаковской медалью!
Он Ольгу прочил за меня,
Он говорил: дождусь ли дня?..»
И, полный искренней печалью,
Владимир тут же начертал
Ему надгробный мадригал.
После слов «Poor Yorick!» стоит циферка «16» — это примечание самого Пушкина; таких в «Онегине» 44.
Примечание № 16 выглядит так: «Бедный Иорик!» — восклицание Гамлета над черепом шута. (См. Шекспира и Стерна.)"
«См.» означает «смотри». Но этого пушкинского указания никто не выполняет. Потому что про Гамлета с черепом все и так знают, заглядывать в Шекспира ни к чему. А «см. Стерна»... во-первых, его нет под рукой; а во-вторых, зачем смотреть Стерна, если мы уже всё знаем из Шекспира.
Но если все-таки сделать то, что Пушкин попросил — взять, например, роман Лоренса Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (один из самых смешных романов в мировой литературе, вещь хулиганская, даже трудно поверить, что священник написал), — если взять этот роман, то в главе ХII читаем:
«Евгений увидел, что друг его умирает, убитый горем: он пожал ему руку — — и тихонько вышел из комнаты весь в слезах. Йорик проводил Евгения глазами до двери, — потом их закрыл — и больше уже не открывал.
Он покоится у себя на погосте, в приходе, под гладкой мраморной плитой, которую друг его Евгений, с разрешения душеприказчиков, водрузил на его могиле, сделав на ней надпись всего из трех слов, служащих ему вместе и эпитафией и элегией: «УВЫ, БЕДНЫЙ ЙОРИК!»
Десять раз в день дух Йорика получает утешение, слыша, как читают эту надгробную надпись на множество различных жалобных ладов, свидетельствующих о всеобщем сострадании и уважении к нему: — — тропинка пересекает погост у самого края его могилы, — и каждый, кто проходит мимо, невольно останавливается, бросает на нее взгляд — — и вздыхает, продолжая свой путь: «Увы, бедный Йорик!»
Двойное тире — большая редкость в литературе. Дополнительный способ придать оттенок глумления «различным жалобным ладам». А Евгений (см. Стерна) — эксцентричный молодой человек, нарушитель приличий и правил солидного общества — — опаснейший чудак.
Вот откуда имя Онегина и, в некотором смысле, характер. Обидчивые академики, которые за 185 лет не дошли до такой простой мысли, академики, которым почти 200 лет было лень сделать элементарную вещь: посмотреть (и почитать) Стерна, — скажут, что это «всего лишь версия».
Пусть версия. Но ведь не моя. Это же не я написал «см. Стерна».
Все другие версии — версии многомудрых литературоведов. А эта — авторская. Надо уважать.
P.S. Во вторник, 7 февраля, в 22.30, по каналу «Культура» в передаче «Игра в бисер» будут разбирать роман в стихах «Евгений Онегин». Не знаю, заметят ли это телезрители, но во время записи передачи возникло ощущение, будто некоторые важные участники слегка обиделись, когда я сказал, почему Онегин — Евгений.
