Ожидавшийся прорыв в финал Алексея Воробьева с песней Get You был лишь усилен дозой адреналина во время объявления результатов голосования, когда на два последних места оставалось еще как минимум четверо явных, по общему мнению, претендентов — помимо самой России те самые несчастные Норвегия, Турция и Армения. Оттого чело Воробьева и хмурилось, когда его высветила камера из гринрума, — парень готов был рвать и метать. Но когда из девятого, предпоследнего, конверта на экране все-таки выскочил наш флажок, напряжение взорвалось торжествующим кличем «Россия! Россия!», а чуткая мембрана эфирного микрофона ухватила в общем шуме и крике еще и широко распространенное на Руси по такому радостному случаю бодренькое словечко. Распознать его можно было больше даже не по звуку, а по губам артиста, зато в Интернете эту пикантность обсасывают уже больше суток как главную новость конкурса.
Тем временем с весьма озабоченным видом ко мне подвалил человек с литовским флажком на голове и с волнением прошептал на ухо: «Прошла информация, что Алексей Воробьев выкрикнул со сцены: «С Днем Победы!». Вы что-нибудь знаете?». От словосочетания «прошла информация» я чуть не подавился, ибо вся Европа, наблюдавшая хеппенинг в прямом эфире, и так ясно слышала эту бодрую фразу из уст артиста в финале его номера. А те в Европе, кто шпрехен зи русиш, еще и поняли ее смысл. Поначалу я удивился вопросу. В Европе Victory Day — 8-го, в России День Победы — 9 мая, и парень, хоть и припозднился на денек-другой, но зато поздравил континент с общей радостью, коль так все совпало на этом полуфинале. По-моему, молодец.
Но, когда уже из Москвы от наших взволнованных селебритиз пошли одна за другой эсэмэски с вопросом о «выходке Воробьева», легкое изумление загрузило мозг. По соседству стоял коллега из Голландии, я пристал к нему с вопросом: «Может, действительно это было не очень уместно на столь беззаботном празднике третьеразрядной европопсы?». Голландец, выслушав сентенцию, ответил неожиданно серьезно и со знанием дела: «Знаешь, я внимательно слежу за блогосферой «Евровидения» — и меня удивляет, что в России к вашему артисту относятся не так позитивно, и даже пренебрежительно, в отличие от Европы, где намного более дружелюбный тон. Это странно. У нас, как правило, своих поддерживают».
Впрочем, насчет европейского «дружелюбия» тоже не все так просто. Уже притча во языцех, как комментатор Би-би-си Терри Воган в 2008 году бился в Белграде головой о микрофон, когда объявили победу Билана, грозя громко и навсегда хлопнуть дверью — «раз так». Вчера же не успел еще выветриться дым от спецэффектов на Esprit Arena, как по пресс-центру прошла еще одна информация — во время телетрансляции комментатор на Мальте требовал ни в коем случае не голосовать за Воробьева. Мол, важничает он и хорохорится, как воробей, всем видом показывая, что победит. Этот вид комментатору с Мальты, стало быть, не понравился — и он призвал своих телезрителей соорудить Воробьеву комбинацию из трех пальцев. Новость разлетелась по Фейсбуку от мальтийских еврофанов, и сегодня российская делегация намерена найти официальные подтверждения скандального пассажа. А потом, наверное, придется грозно сдвигать брови и надувать щеки…
Но все это — безмятежная суета на фоне драматичного пролета фанерой над «Евросонгом» Норвегии, Турции и Армении, которые даже не сомневались в исходе полуфинала. Не сомневались и эксперты с журналистами, единодушно включая эти страны во все списки фаворитов. Турок и армян считали «проходными» не столько даже из-за их артистов и песен, сколько «по определению» — мол, людные и активно голосующие диаспоры своих всегда поддержат. Но отлаженный годами механизм неожиданно дал сбой. Скорее всего сработал наконец фактор профессиональных жюри, которые были введены в систему формирования оценок наряду со зрительским голосованием еще на московском «Евровидении» в 2009 г. Сделано это было именно из-за растущего недовольства т. н. солидарным голосованием, когда национальные или блоковые симпатии телеаудитории часто обращали в прах представления о здравом смысле и хорошей музыке. Новый механизм, видимо, раскрутился не быстро и только сейчас дал первые видимые результаты. И появились жертвы — турецкая группа стареющих псевдорокеров Yuksek Sadakat и бесконечно обаятельная, превосходная певица из Армении Эмми, но песню для которой «Бум-Бум-Чака-Чака» сочинили скорее всего ее лютые враги. Все-таки и примитивность «Евровидения» имеет свои пределы.
Однако на фоне этой «похвальной принципиальности» другой вердикт «смешанного» жюри вызвал у большинства наблюдателей неподдельное удивление — неожиданный прорыв в финал грузинской рок-группы Eldrine. Центр кипучей рок-активности, похоже, уверенно смещается с Британских островов далеко на юг — к берегам Босфора и горам Кавказа. По крайней мере в контексте «Евровидения». Однако угрожающие гримасы солистки Софио Торошелидзе, ее утробный рык, общий несусветный ор и гам, черное платье, обвешанное отчего-то зелеными макаронами, могли на ночь глядя не на шутку напугать не только детей и телезрителей, но и жюри. Может, с испугу и проголосовали? Конечно, в кулуарах тут же пошли вечные на «Евросонге» разговоры о «политической подоплеке», и все запутались — а за что тогда пострадали турки с армянами?
С Исландией было все понятно. Публику растрогала печальная история смерти певца Сигурьона Бринка в январе, накануне отборочного тура, после чего его супруга и друзья создали группу Sjonni’s Friends и приехали в Дюссельдорф. Из сострадания и в память о музыканте люди отдали голоса этим артистам. По поводу же Литвы журналисты лишь пожали плечами — добротная певица Эвелина Сасенко с банальным и вторичным номером C’est Ma Vie в стиле мюзикла не вызывала ни восторга, ни протеста. Могла и быть, могла и не быть…
Конечно, в комментаторской будке не хватало Эвелины Хромченко — с рецензиями не только на последний писк грузинской рок-моды с зелеными макаронами, но и к одеяниям как минимум половины участников полуфинала. Впрочем, венгерке Кати Вульф публика простила сомнительную бирюзовую тряпицу за один только божественный голос и шикарную песню What About My Dreams. Заговорили о рождении новой Селин Дион. По приему на Esprit Arena в явных лидерах были также финский парень с псевдонимом Paradise Oskar, что соответствовало и содержанию, и форме; грек Лукас Йоркас; швейцарская певица Анна Россинелли; сербка Нина с самым стильным, пожалуй, в этот вечер номером Caroban в эстетике pin up; и, конечно, афронорвежка Стелла Мванги, ходившая до позавчерашнего дня не только в фаворитках конкурса, но и в любимицах публики. Под песню Haba Haba выделывал коленца весь многотысячный зал. Но — единственная из очевидных лидеров — она не прошла в финал.
Наблюдатели озадаченно почесывали затылки, не зная, как комментировать эту несуразность. Сперва шепотом, а потом все громче «Евровидение» прямо в его кулуарах начали подозревать в расизме — мол, европейцы, утомленные картинками африканских беженцев на острове Лампедуза, возмущенные наплывом нелегальных иммигрантов, разочарованные провалом политики мультикультурности и голосующие все чаще за радикальные партии, отбросили хваленую политкорректность и расквитались за все с подвернувшейся так некстати под руку несчастной Мвангой. Такой вот синдром Лампедузы. Это ужасно! Но похоже на правду.
Дюссельдорф
P. S. Сегодня вечером в Дюссельдорфе второй полуфинал «Евровидения-2011». Еще 10 из 19 конкурсантов выйдут в финал, чтобы присоединиться 14 мая к странам т. н. «Большой пятерки» — Испании, Франции, Германии, Великобритании и Италии, вернувшейся на конкурс после 14 лет «самоизоляции». И уже все вместе ринутся в бой за «Хрустальный микрофон». Следите за «МК».
