Самая главная новость: панихида и прощание с покойным артистом отменяются. Такова, оказывается, его последняя воля. Звоню в Тель-Авив. Сначала сыну Кириллу. Он говорит, что не имеет ни минуты для разговора. Видимо, занят оформлением бумаг, необходимых для отправки тела из Израиля в Россию. Звоню Анне Ямпольской, бывшей жене артиста, которая в свете последних событий оказалась самой настоящей подругой жизни из всех его подруг. С ним она была до последнего часа. Именно Анна последние полгода только и занималась жизнью и здоровьем бывшего супруга.
— Аня, почему вы, родные, отказываетесь от панихиды? Ведь, по словам того же Кирилла, Михаил Михайлович — русский артист, у которого много поклонников, и, естественно, все они захотят с ним проститься.
— Я точно знаю, что Миша сам этого не хотел. Когда он видел репортажи с прощаний, панихид, говорил: “Как я это ненавижу! Только не это! Цирк какой-то!” Не близкие, а то и совсем чужие люди говорят речи. Чужие люди объявляют себя друзьями. Чужие женщины — подругами, любовницами, несостоявшимися женами… Не говорить, а скорбеть надо.
— Действительно, похороны больших людей происходят как будто по одному сценарию. Так было с Высоцким, с Абдуловым, ну и так далее. Давай внесем ясность: кто был истинным другом Михаила Козакова?
— Из живущих — Стасик Рассадин (Станислав Рассадин — известный критик, литературовед. — “МК”). Восемь лет назад ушел из жизни его самый близкий друг Игорь Шевцов, сценарист, они вместе писали “Покровские ворота”. Есть еще несколько человек, совершенно не публичных, но исключительно замечательных — Марк Хромченко, переводчик Виктор Голышев. Еще у Миши были любимые, как он их называл, театральные старухи: это Ляля Котова (Елизавета Котова много лет работала завлитом “Современника”. — “МК”), Евгения Бурцева, не знаю жива ли она. Тебя он очень любил...
— А кто из коллег поддерживал с ним отношения до конца?
— В последнее время он уже не мог говорить ни с кем. Но я потрясена, с каким отчаянием звонил мне Сережа Юрский. “Что я могу сделать? Что?!” — постоянно спрашивал он. И Олег Басилашвили — он тоже постоянно звонил. Да, еще Виталий Павлов, сценарист.
— Смерть Михаила Михайловича, а до этого — болезнь вылили наружу огромное количество грязи: завещание ему якобы миллионера, его внебрачного сына, вопрос с московской квартирой на Самотеке…
— Про завещание скажу: ерунда. Все это сплетни, действительно грязь. Никакого завещания нет. Что касается квартиры, то ее наконец-то освободила его последняя жена. Туда зашли — и в ужасе увидели, что все книги Миши на полу валяются. Это она книжные полки вывозила… Послушай, ситуация отвратительная — то, что этому человеку дают слово в газете, и она, не имеющая отношения к Мише уже давно, рассуждает про какое-то завещание, про сиделок… Это неуважение к своим героям, и конкретно — к человеку с такой репутацией. Мишу эта грязь уже не трогает (а при жизни он от нее страдал), но оскорбляет близких ему людей. Неужели в России этого не понимают? Особенно в такой момент?..
— Похороны. Что ты по этому поводу скажешь?
— Я устранилась от этого, не хочу вмешиваться в ситуацию. Все решения взял на себя Кирилл, и я так понимаю, что ему помогают. Мне кажется, со своей стороны я все что могла для мужа сделала. Только говорить об этом и переводить в деньги не буду. Стыдно гордиться тем, что ты должен делать для близкого человека.
Я сказала Кириллу: раз ты решил похоронить отца в Москве, надо быть готовым к тому, что может случиться на кладбище. Я боюсь Ходынки, которая там может произойти, если не готовить все заранее. Камеры, желтые газеты, которые в такой момент позволяют себе бог знает что… Да, я прилечу в Москву вместе с детьми, но за детей боюсь.
— Как ты предполагаешь, поминки будут?
— Я думаю, да. Кирилл знает. Я же еще хочу собрать самых близких людей, которых Миша очень любил.
P.S. Русского артиста Михаила Козакова похоронят на Введенском кладбище рядом с могилой отца.
