В холле отеля писатели над чемоданами обсуждают все последние дела. Дина Рубина потрясена громадными ботинками — в народе такие говнодавами зовут — поэта Дмитрия Кузьмина (“нет, все-таки мы, прозаики, такие ботинки не одели бы”). Людмила Улицкая остается в Лондоне и после ярмарки — повидать внуков, которые здесь живут. А молодая писательница и критик Алиса Ганиева, представляющая новое литпоколение, зависла перед бытовой проблемой: у нее в номере отдельно кран с горячей, отдельно с холодной водой, и вода не смешивается.
Выставка в Лондоне — совсем не то что у нас. Купить здесь ничего нельзя. Здесь заключаются договора, обсуждаются новые проекты и происходят встречи с читателями. Серые кардиналы — литагенты. Здесь продают книжные сувениры — фонарики для ночного чтения и закладки, а милые девушки любому уставшему от книжных бесед бесплатно делают массаж спины. На российском стенде душа радуется: гордо стоят переведенные на английский романы наших писателей. “Sonechka” Людмилы Улицкой, Пелевин, Лукьяненко, Битов, Рубина, Акунин — и так хорошо изданные!
Так почему же Акунину стыдно перед коллегами? Потому что во второй день выставки — “День писателей” — именно он был главным героем.
— Я очень горжусь тем, что я стал “писателем дня” на выставке среди 50 своих коллег-писателей. Мне стыдно им в глаза смотреть. Этот опыт я нахожу нелегким. Проблемы начинаются, когда писатели выходят за пределы страны. Литагенты и издатели смотрят тебе в глаза: “Мне нужен новый Толстой, это ты?” Великая русская литература XIX века — препятствие для современных писателей. Мы не можем с ней сравниться.
Первый писатель, с которым на выставке прошла встреча, Андрей Битов. “МК” не преминул спросить у автора “Пушкинского дома” о его отношении к современной литературе.
— Я не слежу за ней, — сказал “МК” Андрей Георгиевич. — Только если я в жюри премии… тогда я читаю — и нахожу, что снова делать нечего, то есть Россия вовсю пишет. Особенно провинция. Оттуда и надо ждать чего-то свежего. Москва слишком погрязла в тусовках.
— А кто он — новый Достоевский, новый Толстой, а может, Тургенев?
— Тот, кто сможет поймать картину целого. Сейчас много пристойного ретро пишется, даже новое поколение отрабатывает прежнее. А стать современным, ухватить сегодняшний ритм в большой картине — этого пока не видно. Даже серьезный писатель может написать такую штуку, вполне охватившую сегодняшний день с отражением исторического времени в нем.
На лондонской выставке не только писатели, тут директора крупнейших издательств и магазинов. Издатель Олег Новиков, выпускающий как раз всех знаменитостей от Улицкой до Пелевина, рассказал “МК”:
— Сегодня у англоязычного рынка есть серьезные проблемы с дистрибьюцией книг. Объем продаж тоже сокращается, и они сейчас не очень готовы инвестировать в русских авторов. Этого и раньше не было, и взяться этому неоткуда. Снижение интереса к чтению, падение рынка, пиратство электронных книг — все это угрожает рынку и в России, и в Англии. Но работать все равно надо, мы приобретаем большой объем прав в первую очередь у англоязычных издателей.
Вечерняя программа выставки выходит далеко за пределы Эрлс Корт. В книжном магазине на знаменитой Пикадилли Владимир Маканин и Полина Дашкова должны были говорить с читателями на тему “Ностальгия по цензуре”. Но попали в пробку, опоздали, и одна ироничная англичанка громко спросила: “Опаздывать — это русская традиция?” Кстати, из разговора выяснилось, что англичане прекрасно понимают слово “самиздат”.
Британский совет, фонд “Academia Rossica” и Федеральное агентство по печати — организаторы российского участия в выставке. Весь проект готовился два года. И теперь на приеме в российском посольстве Михаил Сеславинский сравнил писательское “собрание” из 50 человек с оркестром.
— Через 4 дня мы должны отдать это переходящее знамя нашему вечному конкуренту — Китайской Народной Республике, которая будет почетным гостем лондонской ярмарки в следующем году. Нашим коллегам — организаторам книжной ярмарки — я хочу пожелать терпения: в 2012-м к ним приедут по меньшей мере 500 китайских писателей. И вы будете вспоминать о нашем оркестре как о небольшом трио.
Лондон
