Восстановление спектаклей советского наследия, некогда составлявших славу отечественного балета, сейчас в большой моде. И Мариинский театр, сменив прозападный курс предыдущего балетного руководства, числит это направление среди приоритетов. “Спартак” стал следующим возобновленным здесь, после “Шурале”, спектаклем Якобсона. И в противовес Большому теперь и в Мариинке есть главный балет советской эпохи, поставленный к тому же впервые именно на этой сцене.
Балеты Якобсона лет пятьдесят назад приветствовались новаторами и возмущали ханжей. Власти клеймили его за порнографию и непристойность, хотя в чем именно они видели порнографию — сейчас сказать трудно. В “Спартаке” эротику можно разглядеть разве что в увеличительное стекло. Тело и скульптура — вот подлинный интерес хореографа.
Однако, несмотря на своеобразный пластический язык постановки (перед зрителем предстают будто ожившие античные барельефы), на спектакле лежит печать времени. Сцены в первых двух действиях смотрятся весьма архаично. И почувствовать атмосферу эпохи и понять, чем так привлекал зрителя этот спектакль пятьдесят лет назад, удастся только в третьем действии. Здесь пир у Красса, танцы этрусков и гадитанских дев, битва Спартака и его воинов с римской армией изумляют своей зрелищностью и сегодня.
Так же, как и малой танцевальностью. Партия Красса вообще решена мимическими средствами. Есть у Якобсона герои, позже сокращенные Григоровичем в его “Спартаке” за ненадобностью. Например, Гармодий — соблазненный куртизанкой Эгиной (Екатерина Кондаурова), сподвижник Спартака. Впечатляюще воплощенная Юрием Смекаловым партия становится чуть ли не центральной у Якобсона, отодвигая на второй план и самого Спартака (Игорь Зеленский), и его жену Фригию (Виктория Терешкина).
На переднем же плане спектакля — в движущейся свободной пластике воссоздается сама античность, поражающая избыточной роскошью. Римские площади, арена Колизея (декорации Валентины Ходасевич), битвы гладиаторов, масштабные шествия римских легионеров... “Сцены из римской жизни” (именно такой подзаголовок имеет легендарный спектакль) показываются подробно. По окончании каждой сцены на занавес, закрывающий замершие группы танцовщиков, проецируются античные барельефы — будто люди окаменели и превратились в античный монумент.
