…25 мая 1931 года сестра Тереза приносит первые обеты: она обещает жить в бедности, чистоте, послушании и отдать все силы учительству. Теперь предстояло полностью забыть о своей воле, но мать Терезу это не смущало… Она “искрилась смехом” и “умела радоваться всему, что происходит”. Радость эта не имела ничего общего с “положительным эмоциональным настроем” или благодушным настроением; в ней отсвечивало иное — “блаженство послушания”, ключ ко всей ее жизни. “Когда я вижу, что кто-то из сестер грустит, — признавалась мать Тереза, — я всегда думаю, не отказала ли она в чем-нибудь Христу”.
* * *
“Не ищите великого, но совершайте малые дела с великой любовью… Чем незначительнее то, что мы делаем, тем больше должна быть наша любовь”.
* * *
“Наш мир слишком богат для бедных. Чтобы привести их ко Христу, мы сами должны обеднеть во всех смыслах этого слова. Бедные живут в отчаянии, они страдают, ибо не знают, какой радостной может быть бедность, когда она — во Христе”.
* * *
Его Высокопреосвященству Кардиналу-префекту Священной Конгрегации монашествующих (Рим): “Я искренне осознаю, что у меня нет ни добродетелей, ни заслуг, и почему Господь вверил это дело мне, для меня тайна. Все годы монашеской жизни я была совершенно счастлива в Конгрегации Преблагословенной Божьей Матери Лоретанской, и мне больно от одной только мысли о том, что придется оставить монастырь. Не знаю, почему Всемогущий Бог зовет меня к этой новой жизни, но все, к чему я стремлюсь, — любой ценой безоговорочно исполнить Его волю. Мне бы хотелось объединить вокруг себя сестер, готовых выполнять ту же работу и вместе служить униженным, отверженным и презираемым. В городах и деревнях Индии миллионы людей живут, погрязнув в грехах, и ничего не знают о Христе и Боге. Мы хотим привести их ко Христу, а Христа — к ним”.
Видения матери Терезы
1. Я видела огромную толпу — разные люди — все очень бедные и с ними дети. Я среди них. Они стоят, протянув ко мне руки, и зовут: “Приди, приди, спаси нас — приведи нас к Иисусу”.
2. Снова та же толпа. Я замечаю скорбь и страдания на их лицах. Напротив них стоит Богоматерь, я опускаюсь перед Ней на колени. Лица Ее мне не видно, но я слышу, как Она говорит: “Позаботься о них — они Мои — приведи их к Иисусу — приведи Иисуса к ним. Не бойся. Научи их читать Розарий — пусть дома все вместе читают Розарий — и все будет хорошо. Не бойся. Иисус и я всегда будем с тобой и твоими детьми”.
3. Та же огромная толпа. Теперь она окутана тьмой. Я вижу толпу и одновременно Господа на Кресте. У Креста — Богоматерь — рядом с ней ребенок, это я. Ее левая рука покоится на моем левом плече, а в правой она держит мою правую руку. Мы обе смотрим на Крест. Господь говорит: “Я просил тебя. Они тебя просили. Она, моя Матерь, тебя просит. Неужели ты откажешься — ради меня позаботиться о них, привести их ко Мне?” Я отвечаю: “Иисусе, Тебе все известно: скажи только слово — и я готова пойти”.
* * *
Калькутта, которую застала мать Тереза, еще не оправилась от последствий Второй мировой войны и голода, охватившего страну в 1943 году. После того как Индия получила независимость, город заполонили толпы беженцев, то и дело вспыхивали беспорядки. К знаменитым на весь мир дворцам стремительно подступали трущобы, обитатели которых со всем своим нехитрым скарбом ютились в крохотных клетушках, в каких зачастую не было даже окон. Жили впроголодь, денег на лечение не хватало, о том, чтобы отдать детей в школу, и думать не могли. Еще тяжелей было бездомным: каждый день сотни человек умирали на улицах от голода и болезней. Первый день выдался нелегким.
“В восемь утра я вышла из монастыря Св. Иосифа, — писала мать Тереза. — Начали с Талталы, навещали каждую семью, где есть католики. Люди нам радовались — но детей почти нигде дома не было — и какая везде грязь, какое убожество — сколько нищеты, сколько горя — я говорила очень, очень мало, а старалась что-то делать, омывала раны, перевязывала, давала лекарства... Старик лежит прямо на улице — никому не нужный — больной — умирает в полном одиночестве — я дала ему лекарство, напоила, и он был так странно благодарен... Потом мы пошли на местный базар, и там нищая умирает, скорее от голода, чем от чахотки. Какая бедность. Какое неподдельное страдание.
* * *
“Сегодня — Боже мой — какая мука одиночества. Не знаю, сколько еще выдержу. (…) Невыносимо, немыслимо тяжело. Жуткая тоска давит все сильнее — эта тьма, оставленность, непередаваемое одиночество. Небо закрыто наглухо. Даже души, ради спасения которых я сперва уехала из дома, а потом ушла от Лоретанских сестер, больше меня не волнуют — я никого и ничего не люблю — но при этом — отчаянно тоскую по Богу. (…) Мои чувства так лукавы. Они шепчут, что я “отвернулась от Бога”, но я отчаянно тоскую по Нему — и это невыносимей всего. Пожалуйста, молитесь о том, чтобы в этой кромешной тьме я не предала Христа, как Иуда”.
* * *
Три дня тому мы подобрали двух бедняков, их заживо ели черви. На лицах — мука Креста. — До чего же ужасна бедность, лишенная любви. Мы их помыли, устроили так, чтобы им было удобно — видели бы Вы, как переменились их лица. Старик попросил сигарету — и о, милость! — у меня в сумке как раз оказались две пачки лучших сигарет. Какой-то богатый человек дал мне их сегодня утром на улице. Бог все предусмотрел, Он знал, что старику захочется покурить.
* * *
Она понимала, что не меньше, чем в хлебе, мир нуждается в милости: “В наши дни люди изголодались по любви, по состраданию, по той любви, которая все превосходит и одна только может победить одиночество и нищету”. Подопечные матери Терезы всегда знали, что их не только накормят, но выслушают, поймут, разделят их боль. Каждый встреченный ею человек точно знал: он для матери Терезы — единственный в целом свете, каждый верил, что она принимает его в сердце, а не просто облагодетельствует — никакая благотворительность не способна подарить ту необходимую для жизни надежду, которую несет сопричастность.
* * *
Лучезарной запомнил мать Терезу и ее собрат по конгрегации о. Гэри, M.C.: “Когда кто-нибудь плакал: “Матушка, не покидайте нас, мы без вас не сможем”, она простодушно утешала: “Не бойтесь. На небе мать сможет сделать для вас гораздо больше”.
