Первая редакция спектакля “Счастливое событие” в театре “Модерн” была поставлена 10 лет назад. Старика-тирана играл Спартак Мишулин. Спектакль имел шумный успех. Сегодня наследие Мишулина принял Валерий Золотухин. Его Старик получился уже другим. Впрочем, и спектакль другой. За 10 лет изменилась страна. А Светлана Врагова отлично чувствует “угол времени”.
Попой к зрителю из золоченых дверей (великолепная работа сценографа Л.Наголовой; в том, что эта безумная история происходит в декорациях дворца — еще один виток смысла) выползает муж. Взрослый упитанный мужчина в пижаме, только что отшлепанный отцом, ведет себя как ребенок. Вокруг этого большого ребенка танцуют беременные нимфы, вместо живота у которых — светящийся шар… Муж мечтает о ребенке.
Валерий Золотухин играет человека, уверенного в своей правоте: все беды от первородного греха. Ставя на кон все свои вещи, Старик из сильного, властного деспота превращается в жалкого, бедного: “У меня больше ничего нет…” И он проигрывает. “Папа проиграл, папа проиграл!” — поют Муж и Жена, поют нимфы, поет весь освобожденный мир. И в танце на свет появляется младенец. Впрочем, “младенец” носит, наверное, 43-й размер обуви и вообще довольно упитан… Но актер Сергей Пинегин до такой степени обладает сходством с младенцем, что весь последний акт держится на нем. И будут разговоры о свободе, и стихи Бродского (“как мне нравится построенный народец!”), и прыжки на батуте, и во многом самая настоящая комедия.
— Абсурд — это сложнейший жанр, его могут играть только актеры вроде Чаплина, — рассказала “МК” Светлана Врагова. — Абсурд — пик культуры, он еще до сих пор не понят. Театр в ХХ веке сделал столько открытий, а постмодерн XXI века зачеркнул все эти открытия. Но он уже выдыхается, прорвался и уже рассасывается. А мы русский, психологический театр, хотя и имеем название “Модерн”, здесь много Серебряного века. Бродский, который звучит в спектакле, с моей точки зрения, поэт Серебряного века — и он прекрасно вошел в Мрожека. А Мрожек — славянский драматург. И поэтому судьбы всего мира, надежда и сострадание через этот абсурд — очень важно для нас всех.
