Вообще “Воробей” гораздо легче представить на “Кинотавре”. Тем более что он прекрасно попадает под формулировку, данную Кареном Шахназаровым каждому второму конкурсному фильму в этом году: “Первый кадр — пейзаж, а потом начинается какое-то действие”. Действие картины “Воробей” тоже развивается в российской глубинке. Первые полчаса с деликатностью профессионального документалиста камера подглядывает за обыденной деревенской жизнью, попутно подслушивая, казалось бы, ничего не значащие разговоры: “Живем как в курятнике: где мокнем, там и сохнем”. В кадр не лезут столь привычные уже в отечественном кино атрибуты сельской жизни: пьянки, побои, песни до утра да плачи. Напротив, на первый взгляд перед нами — вполне размеренная, даже счастливая жизнь.
Вот только ненароком дают понять из очередного разговора: того за драку посадили в тюрьму, тот не может с постели встать, а тот и вовсе — “шел птицу кормить, а потом возьми — и помер”.
Из череды вполне симпатичных лиц камера то и дело выхватывает мальчугана Митьку Воробьева, которого на деревне кличут не иначе как Воробей. То он щурится от солнца, зарывшись в пшеницу, то учит деда устройству Вселенной, то рассказывает отцу принцип работы адронного колайдера, чье название смешно переиначивает в алкайдер.
Юрий Шиллер две трети фильма убаюкивает зрителя размеренными пейзажами, неуклюжими разговорами да деревенскими афоризмами, вроде слов мужиков об экономической ситуации в стране: “Сначала энцефалит притащили, потом колорадского жука, а теперь капитализм. Он нам нужен?” Но сон вмиг испаряется вместе с первыми лучами солнца, когда погрязший в долгах директор местного совхоза отряжает на мясокомбинат два грузовика с живым грузом на борту. Лошадьми, которые больше чем полвека назад чудесным образом оказались в этих краях и которые, наверное, единственное, что несет радость всем местным.
Кто-то хватается за сердце, кто-то собирает бесполезные митинги, кто-то, прихватив на животе спадающие штаны, скрывается за калиткой. И только Воробей — этот светловолосый мальчуган, который так нравится дочке местного директора совхоза, с ружьем наперевес встает на пути капитализма.
Его решительный взгляд, горящий в кругу веснушек, — один из последних отчаянных криков умирающей деревни. Крик, который пока еще можно услышать.
Мнение на фильм было неоднозначным — от недоумения у некоторых критиков до восторга их коллег и зрителей.
