Гром грянул: Виктор Пелевин выступил с новым романом “t”. Вещь гораздо более значительная, чем все то, что он написал за последние годы. Жив, жив Пелевин! Во всей своей пелевинской красе. Вот, говорят, постмодернизм умер. Нет - жив Курилка. Впрочем, постарел, поистаскался…
После нового романа Пелевина вода, в которой бултыхается современный литературный процесс, несомненно, закипит. Покипит-покипит – и снова начнет остывать. Потому что, метафорически скажем, Пелевин разжег огонь не дровами, а сухим спиртом. В эти дни, купив новую книжку, поклонники Пелевина судорожно разглядывают – что там, в колбочке?
А в колбочке – суп. Самый настоящий! Из Льва Толстого, Достоевского, Сорокина, Березовского, Горького, поэта Владимира Соловьева, Победоносцева, Васи Пупкина, Конфуция, княжны Таракановой, ядов, кризиса, православия, буддизма, иудаизма, язычества, окровавленных трупов, метания ножей. Еще: секса на телеге, грехов, молитв, котов, говорящих лошадей, силовых чекистов, мата, высокого штиля, психологии писательского творчества, книгоиздательского бизнеса, премии “Большая книга” (названная “Большой Гнидой”). А также: крестьянства, почвенничества, нигилизма, дамы с камелиями, идей о мироустройстве, Бога, смысла жизни и жизни после смерти. Словом, из всего того, что и должен содержать порядочный постмодернистский роман где-нибудь конца 90-х годов. А что есть постмодернизм? Развеселые танцы на обломках прошлого. К слову сказать, “Голубое сало” Сорокина вышло ровно 10 лет тому назад. Будем считать, Пелевин отметил этот юбилей.
Пересказать сюжет “t” можно, только накурившись марихуаны либо наевшись грибов, которыми балуется герой “Generation P”. Трезвыми глазами суть выглядит так.
Графу Т. необходимо попасть в Оптину Пустынь. Но он не знает, что это такое. То ли что-то связанное с цыганами, то ли… Поди ты докажи, что граф Т. – это Лев Толстой, а Оптина Пустынь – знаменитая христианская обитель. Нет, у Пелевина все куда сложнее. Граф Т. знакомится с духом Ариэлем, который этого самого графа Т. и выдумал. Зачем? Затем, что он пишет книгу. И не один, а, как принято в новые времена, с целой артелью писателей. По воле которых с графом Т. и случаются все сюжетные перипетии романа. Митенька Берштадский отвечает за эротическую линию – и граф Т. насилует крестьянку. Гриша Овнюк – остросюжетник; когда он вступает в дело, граф Т. прыгает в реку с моста, дерется, стреляет. Есть еще линия измененного сознания, есть линия метафизики… Кстати, проект два раза закрывался из-за кризиса, разборок с РПЦ и отъезда Макраудова (имеется в виду Березовский) в Лондон. А может быть, все мы – те самые герои, которые пляшут под дудку Бога?
И все это графу Т. послано в наказание. Ведь писательского дело – самый большой грех. Потому что писатели копируют Бога, создавая персонажей. После смерти писатели становятся персонажами и вынуждены плясать под дудку уже нового писателя, чьими героями они являются. Это случилось со Львом Толстым, про которого и замутили в наши дни масштабный блогбастер, - он стал героем, стал графом Т.
В процессе путешествия в загадочную Оптину Пустынь граф Т. знакомится с поэтом-символистом Владимиром Соловьевым (впрочем, сидящем в тюрьме с отрубленной головой), княжной Таракановой, которую отравленными стрелами убили индейцы-коротышки (помните “Знак четырех” Конан-Дойля?), с Достоевским, которые убивает мертвые души, ворует у них водку, колбасу и высасывает у них эти самые души… Все это заворачивается в уникальную, многоступенчатую чепуху, навертеть которую в современном литературном пространстве способен только мозг Виктора Пелевина. Он очень старался.
Всеми этими стараниями из романа получился стеб над Акуниным с его вечными стилизациями, над Сорокиным с его размазыванием классиков, над гламурными романами типа “Как соблазнить олигарха”… Особенно смешным получился стеб над толстовской доктриной непротивления злу насилием, сокращенно “незнас”. Смешно. Впрочем, с корабля современности мы сбросили всех еще в 90-ые, и стеб это устарел, как ваучеры. Умоблудие. Это не я сказала, это слово в самом романе упомянуто. Что ж – если хочется Пелевину умоблудить, то он имеет на это право. Почему?
Потому что по силе слога и таланту Виктор Пелевин был и остается, скажем так, звездой. По всей книге рассыпаны несколько бриллиантов. К примеру: “Неужели я просто возник на мгновение из серого сумрака, чтобы опять раствориться в нем без следа? И обещание чуда и счастья, которое было в небе, в листьях, в солнце – все ложь?” “Если к вашей подошве прилипает нарзанная этикетка, это не значит, что в прошлой жизни вы были нарзаном”. “Бог умер. Ницше. Ницше умер. Бог. Оба вы педерасы. Vassya Pupkin”. “…это просто выцветшая виньетка, пыльный узор пустоты на обочине моей безнадежной дороги…” “…граненый стакан, похожий на спившуюся призму”. А впрочем, все это – любопытная стилизация по цене 380 рублей за книжку.
Смешно. Красиво. Остроумно. Философски. Во всем этом пелевинском миропорядке следовало бы серьезно разобраться… “Задуматься, как он рос, как влияли на его душу великие события в жизни нашего Отечества… Или лучше просто дам ему золотой, и ну его к черту, в самом деле”.
Вера КОПЫЛОВА.
