— Полтора года моя мастерская (это АНО) была в «Практике» резидентом, а у меня не было никакой должности, — говорит Дмитрий Брусникин.
— Можно пояснить, что значит резидент в чужом театре?
— Это такое красивое название, я и сам не знаю толком, что оно означает. Когда возникла наша мастерская, к нам очень тепло отнесся Департамент культуры, и на протяжении трех лет он нас поддерживает. Выделил средства, но поскольку у нас не было своего помещения, эти деньги гуляли за нами по разным театрам. Сначала театр Романа Виктюка, потом театр-студия «Человек», но отношения с руководством их как-то не сложились, по разным причинам.
И полтора года назад по предложению директора «Практики» Юрия Милютина мы оказались здесь резидентами, эти деньги пришли в бюджет театра. Еще на старте мы договорились, что мастерская будет играть свои спектакли не только здесь, но и на других площадках. Фактически резидент — это порт приписки: здесь административный ресурс, постановочная служба, а у нас — группа творческих людей.
Надо сказать, ведь мы здесь начинали играть на втором курсе спектакль «Это тоже я», он идет уже пять сезонов. А вообще в месяц играем 16–17 спектаклей. Однако дирекция поняла, что ее ресурса, чтобы обеспечивать жизнь мастерской на разных площадках, не хватает, и нам было сказано: «Только здесь». В общем, наш союз не сложился. Мы планировали большое количество проектов, но осуществилось процентов на 20. В этом сезоне мы выпустили два спектакля, но дирекция их сняла, потому что они ее не устраивали. И когда я задал вопрос: «Почему?» — мне отвечали: «А нам не нравится». Я думаю, что причина в том, что это был директорский театр.
— У вас дошло до конфликта?
— У меня не было никаких прав на этой территории, более того, взаимоотношения между мастерской и администрацией никак не были прописаны. Также у нас был проект с Александринским театром, куда мы ездили на гастроли, и они проходили всегда успешно, но в этом году дирекция «Практики» почему-то не договорилась о продолжении проекта.
И когда Департамент культуры предложил мне стать в «Практике» худруком (я благодарен Департаменту за предложение и поддержку), я согласился, но при условии, что здесь поменяется директор. Это мое условие, потому что два года совместной деятельности доказали: работать вместе мы не сможем. Не потому, что кто-то плохой или хороший, но мы теряем людей, спектакли. А я к спектаклям отношусь как к детям. С точки зрения экономики департамент очень устраивал прежний директор, и они честно пытались найти между нами компромисс, но…
— Кандидатура директора — сегодня важный вопрос. Однако в Интернете пишут, что тебе рекомендовали кадра из Центра народной песни Людмилы Рюминой. Ничего против народной песни не имею, но ее бэкграунд смущает: актриса, и в Центре служила замдиректора по связям с общественностью (!!!) три месяца.
— Есть предложение от департамента рассмотреть кандидатуры, и одна из них, очевидно, та, что ты говоришь. Но пол-Москвы знает, что «Практика» и Брусникин ищут директора. Пока не найду, эти функции буду выполнять я.
— Как себя чувствует человек, который наконец обрел собственную крышу над головой?
— Мы долго бродяжничали, но в какой-то момент я понял, что бродяжничать классно, но сложно. Когда нет своего дома, энтузиазм через какое-то время начинает угасать. Здесь нет своей труппы, и мне очень нравится идея «Практики», которую когда-то сформулировал Эдуард Баяков, — экспериментальный театральный центр новой драмы.
— Уже есть планы на новый сезон?
— Конечно. Во-первых, выпустить спектакли, которые планировались: в конце июня Семен Александровский выпустит спектакль «Война еще не началась» по пьесе Дурненкова. В июле Алиса Гребенщикова делает спектакль по стихам современных поэтов. И в сентябре будет премьера по двум пьесам Дмитрия Данилова — «Человек из Подольска» и «Сережа очень тупой», режиссер Марина Брусникина. Спектакль будет идти одновременно на двух площадках «Практики»: один начнется в зале на 80 мест, а потом зритель перейдет в малый на 60 мест.
«Практика» — это место не только для одной мастерской, формат площадки позволяет сотрудничать и с другими. Я собираюсь работать с мастерскими Олега Кудряшова, Валерия Рыжакова. Это будет открытая площадка, и мы создаем программу развития Центра на три года, где будут разные направления: современная проза и поэзия, хореография. Будем сотрудничать со всеми конкурсами современной драматургии. Некуда приходить замечательным видеохудожникам — они тоже будут здесь.
— Программа многообещающая. Но имена артистов пока мало кому известны. А публика идет на имена, а билеты продавать сегодня, госзадание, дорожная карта...
— Мы сейчас влезаем в экономику и понимаем, что основной доход «Практики» идет от нескольких спектаклей мастерской, в частности, «Чапаев и пустота», «Это тоже я», на них трудно попасть. И мастерской Кудряшова. Понятно, что кроме поиска и эксперимента здесь должны быть спектакли, которые приносят доход.
— Ты не задаешь себе вопрос — почему так получается: куда я, то есть Дима Брусникин, ни приду с благими намерениями (театр Виктюка, студия «Человек», «Практика»), у меня что-то не складывается с руководством. Не везет? Рок?
— Это философский вопрос, я его себе задаю. Самое интересное, что у меня ни с кем — ни с Виктюком, ни с Рышкован не было конфликта, я тут прихожу вот к такому мнению: так сформирован наш менталитет, что при всех моих замечательных отношениях к Роману Григорьевичу или Людмиле Роменовне у них поразительное ощущение собственности, против чего я категорически выступаю. Это не собственный (!!!) театр, а место, где люди должны осуществлять свои мечты, и им надо помогать. Театр может быть только современным и молодым, а не старым и дряхлым. Но как только он становится старым… Поэтому я хочу, чтобы «Практика» не была театром одного драматурга (как это было при Иване Вырыпаеве), а разных авторов.
— Может быть, ты и название поменяешь?
— Нет, но это должен быть центр, как «Практика» и называется — экспериментальный театральный центр новой драмы. Просто понятие «новая драма» мы расширим.
